Внутри маршрутки мятый сумрак спорит с Фебом, а пассажиры
равнозначны платой за проезд.
Их сумки пахнут периодикой, и хлебом, и мылом, и валокордином,
купленным вразвес.
А по обочине, упрятав крыльев мнимость, пегасы выспренне несут
лихие телеса;
Подковкой цокая, прут равнодушно мимо - маршруток, хроменьких
на все четыре колеса.
А если остановка - дернуть вбок от края фрагмент окна, впустить
в прореху уличную суть,
А если отломить фрагмент от каравая и руку с хлебом в быструю
прореху протянуть -
Один пегас, как баннер, рьяно-франтоватый, к окну маршрутки
избранной неспешно подойдет,
Возьмет с ладони хлеб губой тугой, покатой - и синусоидой в
сухое небо упорхнет.
И тронется маршрутка, зашуршит журналом, заохает тихонько:
заплати, молчи, не тронь...
Но ты-то знаешь: в небе крошкой хлебной малой парит пегас,
губами чуявший твою ладонь.