когда среди толпы я отыскала твое лицо — померк свет.
пускай крушителем основ нарекут, мне чужда земная твердь.
пускай я заложница данности,и дело моё —петь.
а на вечный союз обречены только любовь и смерть.
когда из пучины морской освободила — словно сняла петлю —
я отчаянно зареклась "изменю себя и сломлю".
хвост русалочий прочь откину, ноженьки прикреплю.
чтобы после до самой звериной боли ходить по углю.
и встречать кровавый рассвет.
он мне лирой являлся,музой,посланником высших сфер.
в полдень — древний язычник,за полночь — изувер.
мне казалось,он соткан из крайностей,никаких тебе полумер.
а гляжу на него — и шкребутся ноты в осипшем горле.
только им не вырваться из сетей отнюдь.
я сама отдала мой голос,избрала тернистый путь.
синь морей безоглядно променяла на синь очей, и саму её суть.
а теперь вздыхаю от легкости бытия.
принц же милуется,тешится,неистово веселится.
поступая в принципе,как все принцы.
и ему невдомек отчего молчится девушке со шрамами на ногах.
потому принц поет протяжно,бемольно.
только мне не больно,почти не больно.
что влюбленного колокольчики совсем не по мне звонят.
(вот таким являлся бы ад. если существовал бы ад)
а когда рассвет обрушится на спящий город.
прогоняя прочь смог и колючий холод.
надо мною вердикт вознесется — нещадный молот.
нелюбимой мне придется клинком пронзить.
или стать меж столетий забытой песней.
выбираю рану сквозную,пробоину вдоль нутра.
он вовеки не станет гостем моего шатра.
ведь иная девушка сотворенная из ребра
забиралась с ногами в душу.
обращусь пеной, солью, морской волной.
ради глаз у которых небесный крой.
встрепенется принц на рассвете,
затыкая уши, стараясь не видеть правды,не слышать вой.
только в сердце безбрежном не останется ничего.
кроме голоса. голоса моего.
Аншель Мари