Было ль то любовью? Ленью?
Но по щучьему веленью
Взял Емеля без обману
В жёны Машу-Несмеяну.
Несмеяна – хоть царевна,
Но хозяйкою отменной
Стала в доме. Калачи
Мужу жарит на печи.
Тот, однако же, скучает
И про щуку вспоминает:
«Пусть не царь я, не эмир,
Но хочу увидеть мир.
Да не этот, что под боком, -
Тот, что в будущем далёком».
Вмиг исполнилась мечта.
Смотрит: горница не та,
Стала маленькою слишком,
А в углу сидит парнишка.
«Кто ты?» - вскинул брови шкет. -
«Я, кажись, твой пра-, пра-... дед.
Но а это что за ящик?
Ты в него глаза таращишь».
Внучек бойко дал ответ:
«Это, деда, интернет.
Видишь кнопки? Смело тронь их –
Целый мир, как на ладони».
Как Емеле не понять!
Стал он кнопки нажимать.
На экране без заминки
Замелькали вдруг картинки:
Города, поля, леса... .
Чудеса! Ох, чудеса!
Снова он нажал чего-то,
И его прошибло потом:
Словно в пьяном кураже,
Вышли девки в неглиже.
Вмиг сомкнулись сами вежды*,
Как же можно без одежды?!
Ошалел он неспроста:
«Это что за срамота!
Знать, проблемы в этом плане:
Не хватает девкам ткани.
Нужно мне домой бежать –
Несмеянушку спасать».
Проклиная громко скуку,
Снова вспомнил он про щуку
И вернулся в терем свой,
Обретя лишь в нём покой.
Там жена его – царевна,
Красотою совершенна
И румяна, как весна,
Молча вяжет у окна.
«Ах, ты любушка ты Маша,
Был я в будущем, но краше
Не нашёл тебя, мой Свет!
Так сказал мне интернет».
Вежды – веки, старорусское.