Прошла уже почти неделя,
Когда старик позволил ему встать;
А рана меньше всё болела,
Гость погостил, пора и меру знать.
И вот, одним холодным утром,
Сказал поручик старику:
«Я снова возвращаюсь к дому
И пред тобой за это я в долгу,
На мир теперь смотрю я по-иному
И много сделать по-другому я смогу,
Но, а сейчас, мне покажи дорогу,
Сегодня я к своим уйду».
Старик ответил: «Под горою
Отряды русских вечером видал,
Но по горам пойду с тобою,
Чтобы тебя никто не увидал».
За перевалом распрощались,
И Рюмин дальше шел один,
А люди по дороге не встречались,
Но вот, разъезд казачий поравнялся с ним.
И тут же начались расспросы:
Кто он, откуда, как сюда попал?
Но только он на все вопросы
Всю правду без утайки рассказал.
Казаки слушали, дивились
Спасению удачному его,
И меж собою сговорились:
«Пусть сотник взглянет на него,
При нём в порядке документы,
Был ранен, вроде бы не врёт,
И наши на мундире ленты,
Да, кто сейчас их разберёт!»
И сотник молодой и бравый
С вниманием слушать стал рассказ,
Но вдруг, сказал: «О, Боже правый!
Я вижу Вас не в первый раз.
Ведь накануне наступления,
Вы мне доставили пакет,
И в эскадрон вернуться захотели,
Хоть близился уже рассвет».
И Рюмин хорошо его запомнил,
Об этом лишь хотел сказать,
Но, к счастью, сотник его вспомнил,
И кто он есть, не нужно объяснять.
«Всё, решено, сегодня отдыхайте,
А завтра в эскадрон проводят Вас,
Вы рано утром собирайтесь,
Я вахмистру отдам приказ
И с донесением в штаб его направлю,
А он попутно Вас сопроводит,
Ваш эскадрон, насколько знаю,
В трех километрах там стоит», -
Так Рюмину сказал учтиво сотник,
И руку на прощание пожал;
Добавил: «Здесь я видел столько,
Про старика в горах я ранее слыхал.
И всё же, меня это удивило,
Когда кругом идёт война,
Тебе помог он, не жалея силы,
Такая, видимо, судьба».
Всю ночь поручик думал над словами,
Что сотник вечером сказал,
Вернуться бы ему к Марьяне,
Быть может, этот шанс ему и дан.
А утром первым вахмистр с усами,
Запряг буланого коня,
И Рюмин вместе с казаками
До ставки ехали полдня.
В своём гусарском эскадроне
Его живым никто не ждал,
Не видели, как пал на поле боя,
И числился, что без вести пропал.
Друзья-гусары чарочку налили,
Чтоб радость встречи разделить,
Сказали, что домой не сообщили, -
Письмом отца боялись огорчить.
Как видно, это к лучшему случилось,
Дурные вести быстро так летят,
Он не хотел, Марьяне чтоб грустилось,
И так мечтал с ней встретиться опять.