От горького плача и безумного смеха
Осталось лишь блёклое, едва слышное эхо.
Испарились слезы и надрывные крики…
Она сама не заметила, как стала безликой.
Ушло наслаждение и отчаяния стон,
Она стала пресной, она стала пустой.
Ушла даже боль, затянулись и раны.
Остались лишь шрамы, лишь грубые шрамы…
Осталась безжизненная оболочка.
Она слишком поздно поставила точку.
Её имя стерлось, её нет на карте,
Она слишком поздно сказала: «Хватит».