Понедельник.
Я сама себе сегодня в тягость,
Путаюсь в полАх своей одежды,
А изысканный предатель Яго –
Тело оплывает комом снежным.
Хочется щепОй, корой древесной
Кинуться в поток весенний, мутный -
Хоть куда, а лучше в неизвестность,
Географию сменить унылых будней.
Вторник.
Примеряю освещенье парка:
Мне к лицу, пожалуй, полутени.
Невод тянет паучиха-Парка,
Ткёт гамак для полусони-лени.
С ворохАми прошлогодних листьев,
Словно урна, некрутой овражек.
Чернозём тропы трухою выстлан,
И порхает лист засохший – бражник.
Среда.
На запястье тонком смуглой ели
Янтарями крошечные птицы –
Голосом капели зазвенели,
Серебром бубенчика – синицы.
Хор сопранный обещает рай
Тонкою певучестью брегета,
И души хрустальный, острый край
Режет время, призывая лето.
Четверг.
Пахнет март убийства сладким тленом.
От зимы – смирительной рубахи –
Только белыми бинтами плена
Льда дорожки на земле-неряхе.
Терпелива смерть-зима натурой,
Принуждённая природою говеть,
Ждёт весну и Пасху (уст Амура),
Помня пятницы страстной тугую плеть.
Пятница.
Изумляюсь полнокровием весны:
Почвы твердь набухла талым соком,
Словно грудь кормилицы. СоснЫ
Чёлка ёжиком, пронизанная током,
Осыпает мех иголок грубый.
В обаяньи слабости природа:
Пьёт оврагами – причмокивают губы –
Молоко ручьёв. Свершились роды!