Пророк с искусанной душой,
Кривясь от боли, замолкает,
И, одурев, толпу скликает,
Дырявя глотку, глашатай.
Костер румяный и большой,
Над ним вороньих гроздья стай.
Доказана вина пророка,
И волей кормчего и рока
Он будет заживо сожжен.
Его судьба, как пропуск в рай,
Но на земле он суть смешон.
Он станет ей немым укором,
Она же — вечным приговором,
В своем краю пророков нет!
Убит, подкуплен, устрашен
Тот, кто хотел отмыть сей свет,
Да только замарал сильнее
Своею кровью, иже с нею.
И поделом! Что за напасть
Взывать и верить в то, что нет?
Все чушь... Обман ощерил пасть:
Какие у блаженной роды? —
Правдоискатели-уроды!
И тем обречены, что есть.
Лимит их утверждает власть,
А то размножатся, не счесть,
И рухнут стены государства...
Но мы живем в другое царство,
В нем правит пресвятая ложь.
Сочится величаво спесь
Из глаз благообразных рож,
Натыканных царицей славной
В честь тех, кто ей служил исправно,
В газеты и календари,
В альбомы с крокодильих кож,
В музеи, святцы и лари
С гербами, золотом расшитых.
И сколь известных, а сколь скрытых?
Что спорить — Гусман иль Тартюф
Почти у каждого внутри,
И Дон-Жуан (и полк соплюх,
Покинутых великим мужем),
Хоть для словесности, да нужен.
Кто не познал самообман?
Здесь жизни цель иль миф, иль глюк.
Евангелие, талмуд, коран
Герой Сервантеса в придачу
И тот, кто пел про речку Вачу
Являют буквой и судьбой
Доверчивый самообман,
Их участь — пламя и убой,
Да от потомков восхищенье.
Святым писаньям — поклоненье!
Но ложь упряма и сильна,
Пророк с заплеванной душой
Во все сжигаем времена.
Сжигатели почат геройски
Иль прахом у стены Кремлевской,
Иль воском у мадам Тюссо.
О, ложь — великая страна,
И мир не создал колесо,
Способное ее изъездить.
Вот область, где приятно грезить
И плыть мечтой по миражам,
Там и Манилов, и Руссо
На клетках розовых пижам
Кроят прожекты парадиза.
Бессрочно выдается виза
В страну наветов за глаза,
О, сколь знакомых бродит там,
И среди них, увы, друзья.
Вот край супружеской измены,
Здесь равенство всенепременно
От Зевса и до Молли Блум.
Вот город грязного белья,
Здесь спрос на сплетни, а не ум.
Вот остров хитрости военной,
Не перечислить поименно
Всех обитателей его.
Огромен, как московский ГУМ,
Дворец чудесный, вход в него
Одни политики имеют,
И о народах там радеют,
Как Сталин или Робеспьер,
И смотрят в нас, лишив всего,
Из-за кумачевых портьер…
И пол страны не описал я,
А вот, поди, устал, каналья!
Или…соврал вам, что устал.
Но где же мир тот я узрел,
И в нем когда же побывал?
Трясите картами напрасно,
Он расположен и прекрасно
У каждого в душе своей,
И если есть тот, кто не врал,
Не изменял, не клал камней
За пазуху, не лгал для правды, _
Пусть скажет он! И он сказал бы
Но он распят! Умыты руки!
Никто не попрекнет людей,
Отданных Богом на поруки.
И вылез мир с тех пор из кожи,
Чтоб доказать, что он — хороший
Но каждый век — Кто он такой,
За что он принимает муки? -
Пророк с растерзанной душой.
Ираклия, YII песнь