БОЛЬШАЯ СЕКСТИНА
Твой голос меня пьянит как вино,
и вижу сквозь ночи спель:
как вдруг отворяет ветер окно,
как небо – горящее полотно –
вдыхает в меня с огнём заодно
твой голос – любовь и хмель.
Твоих очей прищур своеобразный
мне навевает странной мысли нить:
ты привередлива, я беспристрастный,
ты осмотрительна, я несуразный,
ты сдержанна, а я, увы, развязный,
и, в то же время, нас не разделить.
Твоё ароматно-желанное тело
на пряном холсте многоцветного дня
художник-октябрь нарисует умело,
подымет на небо, и ветер, предела
не зная порывам, как облако, смело
его унесёт далеко от меня.
Твоей причёске непросто найти названье,
потому что она непременно
то волн морских хладнокровное колыханье,
то ветра резкого сбивчивое дыханье,
то молодого тюльпана благоуханье,
и всегда – совершенна.
Твоими устами нельзя насладиться,
но тайную суть их не скрыть:
они как на небе парящая птица,
полётом которой, как чистой водицей,
возвышенно-досыта можно напиться,
но только нельзя пригубить.
Твою улыбку-вдохновенье,
когда её, ночных часов
преодолев сопротивленье,
я превратил в стихотворенье,
не одолеет злое тленье –
оно бессильно против слов.