Я смотрю на людей, но, скорее, смотрю насквозь.
Чайки рвутся на части, издавая набожный, никому не нужный,
Крик.
Я топаю домой, проходя по замёрзшей луже.
Умирает ребёнок, рождается старик.
Я исследую город, как Шерлок, но где же Ватсон?
Я просто так привык. Утро – чистить зубы,
Одеваться
И идти куда-то. Не важно куда.
Люди в машинах жмут на клаксон,
Я иду всё с той же скоростью, как закалённый
Потому, что у меня в глазах, как и сами глаза, всегда зелёный.
Я так и не перезвонил тем, кому обещал.
Я не ответил ни на одну смс,
Теряя с людьми нить.
Я превращался во что-то б;льшее,
Но переставал быть человеком.
Каждый день проходит в попытках стать кем-то другим. Рваться.
Я уже так привык с надеждой уходить
И никогда не возвращаться.
Эти люди одевают каждый день словестный наряд.
Они говорят, что любовь существует и каждый человек особый,
Чтобы,
По сути, любить всех подряд.
Эти люди обожают смотреть на волны. Любят океаны и моря.
Они тебя не любят. От общего у вас только осколки.
Они ставят в конце сообщения скобки,
А выносят за скобки тебя.
Я трогал стекло автобусов ладонью
И всё, что находила моя рука — отражение.
Выражение болью,
В троекратном умножении.
Я просыпался каждый день как-будто не в своём теле.
Пытался учить таблицу Менделеева. Всякий йод
И калий.
Из чего состоит и мел?
Из чего состою я?
Съездить в Америку
Или Италию?
Но всё что я делал это ****ел, ****ел, ****ел.
Простите, ради кого-то. Я хотел сказать это. Я открывал широковато
Рот.
Почти летнее солнце, словно сладкая вата,
Заставляет меня быть липким.
Я смотрю на свои старые снимки.
И что же?
Когда я думал, что улыбаюсь, меня спрашивали почему я такой грустный?
Видимо, людям нужно больше фальшивой улыбки.
Да и по утрам мне достаточно, для того, чтобы быть поэтом. Грустно.
Да и по утрам хватает кислого.
Сколько бы я не написал,
Всё равно будет чувство,
Что у меня что-то недописано.
Я когда умирать буду или там одной ногой,
Не зная, как закончить.
Я смотаю словестные нитки
В один большой, огромный каток.
Это будет правильный выход.
Ведь я врал, говорил правду, уходил не оборачиваясь,
Как никто
Другой.