Коль не боишься, выйди в поле,
где мака алого огни,
на безымянного солдата
не пряча глаз своих взгляни.
Из под земли скелет истлевший,
протянет тонкую ладонь, ну что,
внучек, ты помнишь деда?
Ты помнишь вражеский огонь?!
Или забыл уже, отрекся,
от мира на моих костях?
И так сожмет рукой костлявой,
что сердце обуяет страх.
Все пронесется, как в тумане.
"мы победили, я живой",
"осина, слышишь, я ольшина,
направте на меня огонь",
"горим, горим но не сдаемся",
"за нами села, города",
"в атаку, милая, прорвемся",
"мы были парни хоть куда"...
И в сотнях памятных отрывков,
остовах выжженных домов,
в июньской ласковой улыбке
скользнет усталая любовь.
"мне было без недели 20,
а двадцать первый не пришел"
А ты сейчас идешь на танцы,
и не узнаешь этих зол.
За это мы отдали жизни.
Нет. Не за деньги, не за власть.
За то, чтоб ты, в своей Отизне,
в 17 надышался всласть. З
а то, чтоб в небе мирно синем
сияло солнце, как огонь.
За это мы отдали жизни.
За это мы пролили кровь.
Ну что, внучек?! Надеюсь вспомнил,
зачем подперли мы костьми,
твою устойчивую землю,
в твоей непаханой степи.
А если ты забыл об этом,
и не желаешь вспоминать,
не смей ступать на землю эту.
И в той земле не смей лежать...