Из книги Иеремии
«О мерзостях Иерусалима, -
сказал Господь мне,- объяви.
Его истоки, его имя
из ханаановской крови.
Ты вышел из такой затеи:
отец твой - честный аморей,
а мать – из племени хеттеев,
родился ты меж двух морей.
Иерусалим – родная дочь –
никто не принял роды в ночь,
в её вторую половину,
и не обрезал пуповину,
и не обмыл, не спеленал,
на свои руки не принял.
Лежала ты в открытом поле,
страдала, корчилась от боли.
Твоя невинная душа
жила тогда, едва дыша.
Лежала ты, почти незрима,
Я проходил в то время мимо,
где ты барахталась в крови
и Я сказал тебе: «Живи!»
Из состраданья и любя,
Я сделал множеством тебя,
как будто полевые всходы.
Летели дни, бежали годы,
ты стала девушкой большой
с наивной, доброю душой.
С тобой росли твои надежды,
хотя росла ты без одежды.
Я проходил однажды рядом,
одел в раскошные наряды,
тебя избавил от лишенья,
мы подписали соглашенье,
друг другу дали клятвы слово,
ты стала дочкой Иеговы.
Я подарил тебе браслеты
и ожерелие на шею.
Теперь боюсь я, что за это,
придётся гнать тебя взашей
иль закопать живьём в траншею.
Серёжки с камнем вставил в уши
своей цветущей дорогуше,
на твою голову, птенец,
возложен мною был венец.
Ты стала на слуху народов,
моделью царственной породы.
Всем наделил тебя Всевышний,
ты красотой в царевны вышла,
ней стала злоупотреблять
и повела себя, как б***ь.
Твоей фигурой, нежной кожей,
уже владел любой прохожий.
Они ползли, как осы в соты,
туда, где строили высоты.
Бесплатно всё и ради шутки
делили тело проститутки.
Из серебра, моего злата
божков готовили в палаты
и вместе с ними, хоть и плохо,
ты утолить стремилась похоть.
Для сексуальных тех царей
брала сынов и дочерей,
им отдавала на съеденье…
Немыслимое поведенье!
Для жертвы строя высоту,
ты оскверняла красоту:
пред каждым ноги раздвигала,
звала нахала за нахалом.
Плоть ещё большую искала.
За это Я тебя отдам
на суд филистимлянских дам.
Ты отдавалась египтянам,
соседям всем с завидной плотью,
ты всё творила, будто спьяна,
теперь кусать готова локти.
Ты отдалась сынам Асура,
чтоб успокоить свою страсть,
Зачем такая режиссура –
себя до нитки обокрасть?
Ты всем бесплатно отдавалась
да награждала тех мужчин.
Меня стыдилась хоть бы малость!
Распутству не было причин.
За то, что изливала страсть
и не стыдилась наготы,
за секс твой с идолами всласть
суровый суд получишь ты.
Я соберу, кого любила,
их у тебя было до ста,
тех, кого ненависть сгубила,
твои интимные места.
Буду судить, как проститутку,
как ту, что проливала кровь,
отдам тебя грешащим жутко,
они снесут и холм, и ров.
Эти развратные невежды
сорвут с тебя твои одежды
венец, златые побрякушки,
оставят без серёжек ушки.
Перед бездушною толпой
будешь позориться нагой.
Они побьют тебя камнями
и поразят тебя мечами,
а ты, с поникшими плечами,
им о пощаде будешь мямлить.
Они сожгут твои дома,
а виновата ты сама.
Жить будешь честно, не по блату,
любовь получишь не за плату.
Я успокою свою ярость,
будет достойной твоя старость.
За то, что ты не помнишь младость
свою, и мой взяла покой,
я на тебя кладу ту гадость,
не будешь больше ты такой:
ходить под ветерком попутным,
любить беспечно и распутно,
жить с воспалённою подкоркой.
К тебе подходит поговорка:
какая мать, такая дочь!
А ты, как мамочка, точь- в -точь.
И вашим служишь, как и нашим,
не любишь ближних, как мамаша.
Она божкам презренным служит
и ненавидит чад и мужа
и крови проливала лужи.
Была мамаша хеттеянкой,
папаша твой был аморей,
владели маленькой делянкой
в долине между двух царей.
Там были цветики пестры
и жили рядом две сестры:
сестричка старшая – Самария,
мужчин в глаза влюбляла карие.
Любовь её была продажной,
была собой надменной, важной,
вторая, младшая сестра,
нахальна, на язык остра,
жила правее от тебя,
божков безжизненных любя.
Жила в обилии, беспечно
и к бедноте бесчеловечно,
в раскошном и развратном доме,
в печально кончившем Содоме.
Ты, средняя, во всю гуляла,
сестричек перещеголяла.
Все сёстры мерзостям служили,
Мой гнев и ярость заслужили.
Всех ваших пленных соберу,
(верьте же вещему перу),
коим служило в утешенье
такое вот моё решенье.
Легко ли вам без покаянья?
Вернитесь к прежним состояньям!
Тебе, как будто, и везло,
пока твоё не вскрылось зло,
тогда носила свой позор,
потупя своенравный взор,
от всех сирийских дочерей,
филистимлянских псевдофей.
Довольна будь своей судьбой,
я поступлю так же с тобой
и не прощу грехи родни,
твои младые вспомню дни.
Ты вспомнишь грешные пути,
что ж, унижением плати.
Тебе, как дочек, дам сестёр,
сожжёт позор любви костёр.