Он шёл и жёг -- плавники столетий.
Крыши -- плавились: дома и дети...
Лежали царства -- тёмные -- августейшей пыли;
И Он, -- в этом мраморе Бога, -- или...
И если, глянуть со стороны, чуть позже:
Он Агни. Царь. Огнь. Иль ропщет?
Берегись, молва! В этом сумраке страсти года
Зажигает жизнь для жизни: бездонный Голод.
Не кумир -- кумар, всей, православной веры.
Эскулап. Юродивый. Страшный Лекарь.
Ну а что ты, хочешь, человече, -- мира?
Ох... Тогда, пускай, твоя запоёт звонче лира.
Где же, она в тебе, та ненаглядная Лютня?
Поэт. Пиит. Живой парадокс: людям
Кровавым обухом ты объят... После
Играешь пальцами. Жмёшь, ненасытный, пустой, -- воздух?
И Он, -- вот также, ласково: на гашетке судеб...
Ух как! У земли-то, Агни, до небес лютен.
А утром, где же Он? -- Матаришван жизни
Не спрячет, в Водах, Эфир -- божественный, -- своей Искры.