Бьётся синица,
Бьётся в окно,
Синице не спится,
Но, видно, не суждено.
Не суждено пробить стекло,
Где тепло и горячая кружка чая,
Где всё родное, всё своё.
Но синицу не замечают.
Она кричит:
"Прошу пустите!"
Но никто не даст ключи.
"Я буду петь для вас, хотите?
Лишь откройте дверь,
Я буду петь для вас так сладко,
Буду петь, даже если гадко
На душе клокочет зверь."
Как реквием синицы стук в окно,
Но никто не открывает,
Но никто не замечает,
Ведь ей уже не суждено.
А мороз так крепко обнимает,
Пролезая в перья-пуховик.
И кроссовки ни черта не помогают,
Ощущаясь как ледник.
И лишь под утро
Люди, на работу уходя,
Напевая матерные сутры,
Вспомнят стук синицы у окна.
Возьмут ключи.
Откроют дверь.
А там кричи уж не кричи,
На труп синицы падает капель.
Мороз нещадно:
Как камень твердый пуховик,
И на душе уже прохладно,
И кроссовки - не ледник.
Всё одно в одно сложилось,
Нет в синице больше жизни.
Как то так уж получилось,
Чьи-то судьбы ставить людям в укоризне.