Читая книжицу Н. Рубцова Подорожники
Ах, как пахнут Его подорожники!
За страницей листая страницу,
Я листаю цветущие донники
Хоботком, как пчела-медуница.
Горьковатый в речах и помыслиях,
Неприметный парнишка фартовый
Про Николины* выплакал выселки
Сладкозвучным Орфеевым словом.
Я пишу эти строки в Испании.
Солнце жарит, как тОро* полуденный,
А вокруг, в придорожной окалине
Междоносят Рубцовские улеи!..
Я бежал, я надеялся: тысячи
Километров, скитания дальние
Припорошат Николины выселки
И окольные зовы астральные.
Нет! Не вышло - далече от Родины
Встрепенулся во мне укоризной
Звон малиновой церкви Николиной
На заснеженных хОлмах Отчизны.
* Никола - деревня, где вырос Н. Рубцов
* торо - бык (исп.)
Крошка - поэт
Это ничего не значит, что ты строчку написал.
Прыгнул в небо наудачу, а упал на пьедестал!
Повтори прыжок!
Ведь ближе стало небо на вершок.
Правда падать будет ниже, если уберут... горшок.
Атлантика, ночь, полнолуние
Море пыхнуло йодом,
Волны бросились к скалам.
Стали глубины бродами
Под тысячетонным валом!
Ветры, гоните бурю,
Чую, чую потеху!
Море хохочет, курит,
Как во хмелю поэты.
Как во хмелю,
Поэты
С грозной волной играют.
Громы и пенные ветры,
Рифмы в брызги вплетают!
Вот наклонилось море,
И откололся берег,
Пыхнуло йодом горе
Смытых с Земли Америк.
Что ж вы молчите, поэты?
Вам ли молчать равнодушно?
Вы же славили Это,
Вкусив ресторанное "суши"!
Вы же славили Это,
Выпив сладкого рома.
Что ж вы молчите, поэты,
Глядя в гибельный омут?!
Бремя Поэта – версия
Что значит «бремя Поэта»?
Это:
в жаркое лето
пружинить с обрыва в Волгу,
в Волге плавать подолгу,
А потом
биться о лёд головою.
кончилось лето - лёд над тобою!
Мысль:
Не публичное одиночество является причиной
бремени поэтического, но тонкие сферы.
Камертон, которому выпало заниматься починкой голосов,
в отзвуках им несоразмерен.
* * *
Люто истерзанный клювом орлиным,
прикованный к рифме оковой Гефеста,
Поэт за жизнь проживает две жизни
и два кровотока вмещает в сердце.
Когда Поэт умирает от печени,
или иной беспечной причины,
Он Богу слагает глаголов узорочье
всегда недовыраженной величины.
И на погосте чужого столетия
озимый из прошлого, впрок существующий,
Поэт прорастает сквозь бремя поэта
в залитое будущим солнцем будущее!
Поэзия в городской среде
Жизнь – это выбор ежеминутный!
Принцип один – play off.
Может, ты станешь поэтом трубным,
А, может - вязанкой дров.
И будешь прикормленное местечко
На Рождество наряжать.
А после спектакля мулов и овечек
На шампуры сажать.
Слово «вобло» не пришивается
К дерзкому слову «пиИт».
Стежок покаянный, увы, расползается,
Если карман набит.
Вот они, взбалмошные павианы
Над пропастью топчут жердь,
Высоцкие, Цои и Мандельштамы,
Смерти особый десерт.
Ишь, как клокочут гортанные трели!
Колышется жердь-егоза.
Глядите, кто-то сорвался в ущелье,
Как с Бога упала слеза!
Разбился в хлам, но из бронзы собранный,
Встал в городской среде,
Мрачный, величественный и всенародный,
Не ведомый сам себе.
Жизнь – это выбор ежеминутный!
Принцип один – play off.
Снова шагает по площади Трубной
Поэт с вязанкою дров.
Вот запылали дровишки несмело,
Вот потекла смола…
- Площадь Трубная, что ты наделала?
- Я ему шанс дала!