Ни дома...Ни сада...Ни сына...
И сердце истёрлось в пути.
По-вдовьи склонилась рябина
К бродяжьей разбитой груди.
Он слёг у церковной ограды
И сил больше не было встать.
"Мажорные" пьяные гады
Пырнули ножом и - бежать...
Снег падал с качнувшейся ветки,
Что ворон задел на лету.
Надёжных друзей из разведки
Бомж вспомнил, глядя в темноту.
Судьбы чёрно-белая плёнка
За миг промелькнула в глазах:
Детдом и Афган, "перестройка"...
Светящийся лик в небесах.
"Христос, - прошептал он. - Воскресе..."
И крестик рукою прикрыл.
Он был до войны дерзок, весел,
А после - замкнулся, запил.
Он жил на краю, всем прощая
Обиды, напраслин вину,
В печали себя возвращая
К погибшим друзьям на войну.
...Была в тот год ранняя Пасха.
По-зимнему вымерз апрель.
Повёз его в дрогах Савраска,
И скрипкой взыграла метель.
"Прости..." - было слово последним,
И ангел над ним просветлел.
Ведь там, у заброшенной церкви,
Господь взял его, пожалел.