Когда стынут руки, навряд ли, взлетишь,
Над чахлым кустом бузины и террасой,
Но серость, привычная слуху и глазу,
Разгладит нестройность растрепанных крыш.
И если тебе, вдруг, случится найти
Хрустальность, на дне опрокинутой вазы,
Исчезнут фальшивые мелкие стразы
На грязных манишках привычных рутин.
Но выпало так, что хрупка скорлупа
Меж явью и сном, утекающих в лету,
А ты где-то мокнешь совсем не одетый,
Как будто наш сад проглотила река.
Но куст приберется в листвы ореол,
И сад оживет, запестрят акварели...
Презрев притяженье, заденет качели
Крылом, улетающий в небо орел.
Ты мне нарисуешь на влажной спине
Бумажные крылья и, может быть, мимов.
Придвинутся ближе и станут родными
И куст, и терраса, и небо в окне.
И что-то привидится этой весне,
Стоящей ногой на своем перепутье...
И кто-то шепнет недоверчивой мне:
"Мы тоже уйдем, чтоб однажды вернуться"...