Ранней осенью безоблачного года,
Помню, как сейчас, в сороковом
Свежим утром ты в саду у входа
Посадил сирени куст тайком.
На одной из тонких хрупких веток
Ленту голубую завязал
Шепотом, как будто напоследок,
Странные слова тогда сказал:
«Пусть из года в год, моя родная,
Этот куст становится сильней
И цветет, а лента голубая
Вдруг напоминает обо мне!»
А весной сирени куст душистый
Распустил цветов в моем саду
Сотни белоснежных бархатистых
Не на счастье наше – на беду…
Не прошло и месяца, как грянул
Над воздушным небом голубым
Гром из сотен огненных снарядов,
Перечеркивая линию судьбы.
Ты ушел с бойцами добровольцем,
И невыносим был каждый день.
С грустью я в разбитое оконце
Сквозь слезу смотрела на сирень.
От поселка мало, что осталось.
Выжжены до пепла все сады.
Лишь сирень от ветра колыхалась
Птицей, уцелевшей от беды.
Мы ютились в погребах, землянках,
От фашистов прятались в лесах,
В миг, когда эти скоты на танках
По деревне нагоняли страх.
Стариков и женщин убивало,
Не щадило маленьких детей,
Все, что нажито, легко уничтожало
Неживое сборище чертей.
В марте сорок пятом похоронка…
Опустились руки, взор поник.
Цепь событий черно-белой пленкой
В голове промчались в тот же миг.
Вскоре зацвела сирень родная,
По селу гремел победы гром!
Русского солдата поминая,
Радость заходила в каждый дом.
Долгожданный праздник со слезами…
На могилке кустик посажу:
«Будь храним, любимый, небесами».
И сиреньку лентой подвяжу.
20-21 апреля 2015
Иллюстрация к произведению из галереи Краевского Владимира Захаровича