Посвящается моей бабушке - Шохиной Валентине Ивановне
Слабых нет на войне. Чеканит
огневой батальон свой шаг.
Слабых нет на войне. Сжигает
боль потери последний страх.
И в военные будни ничтожной
мнится мирных забот череда.
Слабых нет на войне. И все же,
всех труднее во все времена
той, что дома осталась одна,
той, что сердце в молитве сжигает,
той, что тихо качает дитя,
той, что в песне тоску изливает,
той, что ждет дорого письма,
той, что слезы переплавляет
в молчаливую силу. Когда
у них сухи глаза, то страшно
от такой затвердевшей тоски.
Кто ты? Мать ли, сестра? Не важно,
раз любимые не пришли,
не доехали до победы
их стремительные поезда,
Затерялись в тумане белом
их колонны – к спине спина.
Хоть бы жив, а не тяжко ранен.
Пусть бы ранен, да не убит.
По дорогам войны печально
архаический ворон кружит.
Хоть бы пуля тебя минула,
Обошел бы смертельный залп.
Плачет девушка, что-то чует,
К запыленной ветле припав.
Плачет Анна, Екатерина,
от казенных скупых телеграмм.
И искрится их первый иней
в гладко убранных волосах.
Что ж солдатке? Впрягаться в пашню,
печь топить и растить детей,
и надеяться вздрогнуть однажды
от распахнутых настежь дверей,
от шагов - торопливых, четких.
«Вот я, жив, и домой пришел».
Не вдову - сироту, а девчонку
горячо обнимает он.
Этот сон оттого так горек,
что не сбыться ему вовек.
Стебельки – мотыльки, девчонки
скоротали одни свой век.
Коротали да выживали,
стали сильными, как кремень,
дело спорили и молчали,
заполняя нехитрый день.
Льется свет над землей спасенной.
Едут с песней победы бойцы,
а у весей освобожденных
женщин плотные встали ряды.
Эти Анны, Екатерины,
что от слабости стали сильней,
смотрят в небо с тоской любимых
и покорностью матерей.
Не исполнившись в срок, похожа
на страду в летний день их весна.
Слабых нет на войне. И все же,
всех труднее во все времена
той, что дома осталась одна,
той, что сердце в молитве сжигает,
той, что тихо качает дитя,
той, что в песне тоску изливает,
той, что ждет дорого письма,
той, что слезы переплавляет
в молчаливую силу…
23 апреля 2015