Тот день был осенью остужен
и отражался в серых лужах,
дождём пузыря зеркала.
Согбенный холодом прохожий,
на старца древнего похожий,
шёл, каясь, на призыв тепла.
Гром сотрясался в неба тучах,
разбившись эхом в горных кручах,
катился, будто камнепад,
на город, в перекрестье молний,
о будущем тревогой полный
десятилетие подряд.
Разорван купол хлябью неба,
и кто б под ним в то время не был,
отведал порцию свою:
грехов земные испаренья –
круговорота проявленье –
настигли и в чужом краю.
Поток грехов – осенним вёдром.
Прохожий в плащике немодном
придавлен мощною струёй,
карающей, неумолимой,
и на плечах, судьбой ранимых,
несёт он крест, иль крестик, свой.