говорил он, что смерть на её лице
отпечаталась старостью, въелась хной
в пожелтевшие скулы, что мал процент
плюсового исхода. дрожащих ног
мы, не чуя, стояли, боясь дышать,
а за окнами войны сменяли мир.
разрушались столицы, вертелся шар,
будто сфера, наполненная людьми
недыщащими, грязными. горы с плеч
серой мантией сброшены. стой, - смотри.
говорил он, что нужно её беречь...
хватит, смилуйся. больше не говори.
слышишь? время застыло не льдом, - водой
в угасающем взгляде, за ним - весна
растеклась по земле, поперек и вдоль
молоком. слышишь? - мертвая тишина...
ни укора, ни вдоха, ни горьких слёз,
а за окнами зори озера пьют,
растворяясь в тепле голубых полос.
говорил он, что всем тяжело в бою,
что и сам он отведал тот горький вкус
и тяжелых потерь, и венков сырых.
говорил он....и медленно таял пульс,
разрушались столицы, росли миры.
он ушел, хлопнув дверью. совсем без сил
мы стояли, не зная, что Бога - нет.
мы молились, не зная, о чем просить.
мы остались со смертью
наедине.