Сидели долго заполночь – был пир хмельной дарован:
Бутылки портера почти от зелия пусты!
Юнец был свеж, и жизнью, будто, не целован, -
Бахвалился мальчишка вдохновенно – слова его чисты:
«Всегда и всюду быть хочу самим собою,
Творить добро, только ему всю жизнь свою служить,
Под благодатной путеводною звездою –
Но: только не учите, ради Бога, меня жить!»
Другой годами жизни был раза в три взрослей,
И потерял он к метафизике влеченье и желанье.
Лениво слушал: давай витийствуй, юный дуралей, -
В младых летах я знал такое ж точно наказанье!
«Да, неофит младой, ты трижды будь самим собою,
Всегда, везде творить добро одно спеши,
Не упиваясь жадно только скорбью мировою,
Когда совсем один во тьме полуночной тиши…
Скажи, к примеру, мне, высоконравственный юнец,
Какие сделал ты сегодня ж благодетельных три дела?
Иль добрые дела тебе, ну, словно, с огорода огурец,
Что утром зелен корнишон, а к вечеру он жёлто-перезрелый?
Один мудрец однажды точно как подметил:
«Суждены нам благие порывы, а свершить ничего не дано!»
Хотя сам грешник был, а верно сходу метил
Весь мир обнять, дарить и сотворять добро одно!…
Хотеть, конечно же, не вредно, милый пастушок:
Святые идеалы – младости порывистой опора…
Давайте, сударь, лучше с вами пить на посошок –
Пора в постель и спать: светать начнёт уж скоро…
А завтра вновь для нас настанет новый день,
И Бог нам, нищим, даст какую-нибудь пищу.
Вот только, вундеркинд, нам тень бы на плетень
Не навести, чтоб не сыграть в игру смешную,
В которой жизнь вдруг почему-то станет лишней!…