Потому они стройные,
что тянутся к солнцу, берёзы.
Потому и высокие,
что смирились в зерне до зела.
Потому и библейские,
что по роду и по подобию.
И так тысячи лет, и достаточно…
Становится дёгтем зола.
Им не надо доказывать,
Из них знает каждая, кажется,
Генетической ниточкой,
кольцами, соком,
подкоркой ствола,
Как под пальцами Бога
вырастало красивое дерево,
с белою кожицею,
В синем небе, в сугробах,
уже в бересте заключая молитвы слова,
Новгородской Кириллицей,
Иль природною клинописью…
Изведён от сокровищ
колыхает, колышет их ветер.
Снизу люди проходят, сверху –
тянутся и торопятся
Одиночные облака.
Остаются в пространстве отверстом
Вспоминая зелёные листики,
что понадобятся где-то к Троице.
Кудреватыми вEтвями свесившимися,
узелками кельтическими,
Объяснят как составилась
(не то, как ветий поношение),
Словом вселенная,
как в тетрадке, со школьными клеточками:
«n + 1 вращений земли по орбите», в секунду (!)
По-нашему, по-нынешнему…
Сотворение времени втиснутого
Становится ясным воистину.
Но не столько для этих
совопросов извне возникающих…
Прорицанье процесса:
таинственность Постоянства и Девства.
Как бы стражи корнями,
в высоте – покланяющиеся и кающиеся.
Переводят Деяния
как Апостолов действования.
Вся история растворяется,
дешифрованная вертикалью штрих-кода,
Можешь разгадывать. Или сканируй, –
повернувшись и, естественно, слева направо…
Поленья пожарче, смолянистее,
потрескивают по ходу.
Исчезает душа во Спасение,
в предвкушении Праздника,
В светоносном звоне весеннем –
В красном эллипсе Воскресенья.
март-май 2012г.