[ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ, ИСПРАВЛЕННАЯ И ДОПОЛНЕННАЯ]
«Добро должно быть с кулаками? –
задал вопрос собранью Хармс. –
И попрошу, не превращайте
дискуссию в постыдный фарс».
«Добро должно быть с шомполами», –
прошамкал Фёдор Сологуб.
Набоков искривил брезгливо
уста: «Наш Фёдор груб, как труп.
Добро должно быть со смычками!
Чуть проведёшь смычком добра
по нервам – зазвучит соната
из тёмной глубины нутра».
«Добро должно быть с упырями, –
промолвил некто из Толстых, –
они ведь создают контрасты,
иначе что бы мы без них
увидели под этим небом?
Одну лишь серую тоску.
Тогда забились бы от скуки
под гробовую мы доску».
«Добро должно быть с финтифлями, –
блаженно брякнул Велимир. –
На финтифлях стоит извечно
парадоксальный этот мир».
«Добро должно быть с васильками», –
Есенин ляпнул. На него
свирепо зыркнул Маяковский
и рубанул с плеча: «Говно –
все васильки твои, Серёжа!
Засунь их, да поглубже, в зад.
Добро должно быть с кирзачами!
Хоть на войну, хоть на парад,
оно должно чеканить чёткий
и громыхающий свой шаг,
чтобы от страха обосралася
любой закоренелый враг».
«Добро должно быть с утюгами, –
промолвил Горький. – Утюгом
бить человека даже лучше,
чем шомполом и батогом».
«Добро должно быть с матюгами, –
сказал Сорокин. – Матюги,
они куда интеллигентней,
чем сапоги и утюги».
«Добро должно быть с волдырями, –
шепнул Мамлеев. – Волдыри
так сладостно скрести руками,
что всё сжимается внтури!..»
«Добро должно быть с балыками, –
сказал Булгаков. – К балыку
графинчик водки запотевший,
грибочки, и – мерси боку!»
«Добро должно быть с вазелином, –
промолвил Михаил Кузмин. –
Иначе как оно проникнет
до самых сладостных глубин?»
«Добро должно быть с петухами, –
сказал Шукшин. – Чуть петухи
прокукарекали – тотчас же
хватай добро и прочь беги!»
«Добро должно быть с мухобойкой, –
воскликнул Зощенко бодрО, –
иначе мухи будут липнуть
на пресловутое добро».
«Добро должно быть с комсомолкой, –
изрёк добрейший Смеляков. –
Добра святое воплощенье,
она в грядущий мрак веков
внесёт немеркнущую искру
и подожжёт ненужный хлам,
сгорят дотла капиталисты,
и будет хорошо всем нам».
«Добро должно быть с сигаретой, –
сказал Джим Джармуш, – а внутрях
у ей должон быть ентот кактус
пейотль, истолчённый в прах».
«А кто тебе, мудак нерусский,
позволил рот тут разевать? –
спросил сурово Окуджава
и страшно выругался: – Плять!
Добро должно быть с муравьями.
Жизнь на поверхности добра
должна кишеть, как мы с друзьями
кишим на кухне до утра».
«Добро должно быть с мухомором, –
сказал Пелевин. – Ведь пейот
вставляет не настолько круто,
как мухомор...» – «Закройте рот!
Грибов нажрались, так молчите! –
то Чернышевский произнёс. –
Не опошляйте благородный
и своевременный вопрос.
Что делать нам, когда жандармы
хватают за руки того,
кто искру добрую народу
несёт, страдая за него?
Что делать? – повторяю снова.
Вооружаться! – вот ответ.
Добро должно быть с пистолетом
и с бомбою, иначе нет
надежды на установленье
законов вечного добра!»
«Простите, что-то я не понял,
вы про какого-то бобра
тут говорили?» – это Пришвин
проснулся. И опять заснул.
Хихикнул Розанов. И скрипнул
под Достоевским хлипкий стул.
Довлатов сонными глазами
за мухой нервною следил.
Прищурясь, Веня Ерофеев
ещё сто пятьдесят налил.
Затвором клацнул Луначарский.
Фрейд скромно почесал в паху.
Со смаком Мельников-Печерский
хлебал стерляжию уху.
Платонов рылся в ветхом хламе
на дне холщового мешка.
На лицах Ильфа и Петрова
синхронно вились два смешка.
Катаев, закативши глазки,
слегка поглаживал живот.
Тарковский был сосредоточен –
он делал всё наоборот.
Хармс строго оглядел собранье.
«К чему ж пришли мы, господа?
Добро должно быть с кулаками?
Что скажем? Нет? А может, да?»
«Да ладно! – прогнусил Мамонов. –
Добро, добро... какая хрень!»
А в это время вниз по склону
катился в ночь нелепый день.
«Добро должно быть с лисапедом, –
нахмурясь, буркнул Лев Толстой. –
На лисапеде я уеду,
и никакая тварь за мной
не добежит. Вот то и будет
триумф конечного добра.
А то, что все вы тут трендите,
так это полная мура».
Возник из мрака Солженицын
и заявил: «Вы все глупы!
Добро должно быть с кулаками.
Вот только кулаков, увы,
перестреляли комиссары.
Нам надо снова возродить
класс кулаков и мироедов,
иначе как же можно жить!
Без кулака земля пустынна,
свинья свининку не даёт,
не уродится апельсина,
осётр икорку не метнёт.
Добро должно быть с кулаками,
и точка! Это я сказал».
И бурею аплодисментов
взорвался восхищённый зал.
--------------------------------
--------------------------------
К ИСТОРИИ ВОПРОСА
Вот что читаем мы в заметке Вадима Кожинова про Николая Рубцова:
Нельзя не сказать здесь и о литературной судьбе Станислава Куняева. В самом начале своего творческого пути он был увлечен атмосферой "эстрадной поэзии". Характернейший пример — его ранние стихи, опубликованные в "Дне поэзии" 1960 года:
Добро должно быть с кулаками, [*]
добро суровым быть должно,
чтобы летела шерсть клоками
от тех, кто лезет на добро.
Эти эффектные стихи сразу же зазвучали, и их автор начал входить в ударную "обойму" имен. Но вскоре Станислав Куняев в самом деле как бы "начал жизнь сначала" и даже написал своего рода автокритику:
Постой. Неужто? Правда ли должно?
Возмездье, справедливость — это верно,
пожалуйста, но только не добро,
которое бесцельно и безмерно...
Неграмотные формулы свои
я помню. И тем горше сожаленья,
что не одни лишь термины ввели
меня тогда в такое заблужденье.
Таким образом, поэт отказался от стихотворения, принесшего ему шумный успех, и стал писать совсем другие стихи, которые в то время не могли снискать литературного признания.
[*] Эту "формулу" предложил или, вернее, подарил в беседе с несколькими молодыми поэтами Михаил Светлов. Почти все эти поэты написали стихи со строкой "Добро должно быть с кулаками" (см., например, стихи Евг. Евтушенко в "Дне поэзии" 1962 года), но стихотворение Станислава Куняева было наиболее ярким.
(http://rubtsov.id.ru/critica/kojinov1.htm)