Нас мало. Для чего-то собрались тревожного огня сырые дети. Открытое окно, холодный ветер. И третий тост, не чокаясь, за жизнь.
Прост план на день – добраться до стола, где ждёт игра. Краплёная колода. Нечестно? Бросьте, всем нужна свобода. А за окном звонят колокола.
По ком? По нам, они всегда по нам, пытаясь изменить, да хули толку, объект мечты. В стогу нашёл иголку, кащееву любовь… напополам.
А он не сдох, но и сильней не стал – мудак, залез на ржавой правды крышу, копытами скребя… но я услышал тревожный шёпот раненых зеркал
С той стороны, где жалящие рты, пороховой засос поставив – «не был», зашьются… с той, где судороги неба земли ломают горные хребты.
Там уксус превращается в вино, креплёное безумием, там очень, не страшно - серо, там бессменно осень. Мне всё одно. Открытое окно.
Жить в скучной лжи рыдающих картин, с надеждой – оперенье за спиною я не хочу. Лиричного героя, пусть не дрожит, сестра, прегабалин, не дам убить. Один патрон на всех. Шесть камер, несомненно, одиночек.
Я сам себе пишу… и между строчек пытаюсь скрыть глухой безумный смех.
А может страх. Опять не повезло. Я был прощён, точнее – мне казалось… и остаётся… глупость? Или… малость? Я выбираю /для кого-то/ зло –
Фортуны барабан крутить на бис.
Но план на жизнь исправлен кем-то свыше. Был друг, сыграв вне очереди, вышел раскрашенных нирван без цели из.
Куда-то.