С утра стишок под сердцем постучался.
Промямлил я: - дай выспаться, малыш!
Но он кричал, царапался, ругался:
"вставай, рождаюсь я, а ты всё спишь".
"Ну, раз уж ты пришёл такою ранью,
давай, хвались, мой сладкий сон губя,
красотами, достойными вниманья".
И он мне стал показывать себя:
"Вот ушки, оттопыренные крошки,
вот ручки для игры и озорства,
вот ножки для неведомой дорожки,
вот перчик, но он так, для баловства".
Я хмыкнул: "эка невидаль! В России
не ново то, что ты мне показал.
А есть что почудесней, покрасивей?"
Тогда он мне открыл свои глаза...
А там раздолье синих океанов,
природа в первозданной чистоте,
сады в цвету, лазоревость лиманов
и солнышко в небесной наготе.
Сияли льдами горные вершины,
вставал туман с сиреневых озёр,
лежали в неге сонные равнины,
белел в лучах ромашковый ковёр.
Ни страха, ни сомнения, ни горя.
Глаза струили радость и покой.
Плескалось в них сапфировое море
с чарующей, бездонной глубиной.
Такой стишок в узорчатой простынке
с утра меня волнением согрел.
И понял я: то Бог из сонной дымки
в меня, через глаза его, смотрел.