посвящается сёстрам милосердия, погибшим в Англо-Бурской войне
Кто же вспомнит вечер и военный строй палаток,
Силуэт вершин лиловых в ясных небесах?
Перезвяк железных кружек, состраданья смех негромкий,
Вспомнит лица этих женщин с вечной пылью в волосах?
Вот сейчас - не после, а пока ещё мы дышим,
И пока не кончен век наш тусклый - вот сейчас
Время вспомнить многих женщин почести достойных,
Кто у смерти из когтей однажды вырвал нас.
Кто же вспомнит утро, гром, кипящий над холмами,
Завитки дымов шрапнели вдоль равнин пустых?
Санитарные фургоны, заползающие в штольни,
Вспомнит в тех каретах женщин и печаль на лицах их?
И когда сгущались день и ночь в кромешный ужас,
И царили в душах безраздельно силы тьмы,
Семь кругов горячки дожирали наши жизни -
Их руками были вновь живым и целым мы.
Кто же вспомнит полночь у опор моста разбитых,
Дождь осенний, бьющий как по жести пулемёт?
И фургонов вереницы, и тоннеля свет слепящий,
Вспомнит женщин, что вносили полумёртвых нас под свод?
Прежде, чем отмучаться - когда вопели к богу
От нещадной боли каждый нерв и каждый рот,
Побеждало тело, забывая стыд последний -
В час агонии они стирали смертный пот.
Кто же вспомнит полдень, похоронный марш сквозь рынок,
Вместо гроба тряпки, вместо флага тучи мух?
Пыль и вонь, и в кровь разбиты у салютной группы ноги,
Вспомнит свет на лицах женщин, в их глазах победный дух?
В поле после боя, под осадой, средь развалин
С мудрой, стойкой силой продолжались их дела;
Им покой не снился до последнего покоя -
И ложились в землю пухом лёгкие тела.
Но сестёр могилы поразбросаны; и нынче
Только Ждущий Ангел знает всех по именам:
Тех, кто сгинул в Оутфлюхте, где чума косила город,
Ту, что пала в Саймонстаун, служа врагам, как нам.
И у этих женщин мы в долгу, пока мы дышим.
И пока не кончен век наш тусклый, вот сейчас
Воздадим любовью, благодарным поклоненьем
Тем, кто отдал жизнь свою - и этим наши спас.
Редьярд Киплинг
***
Dirge Of The Dead Sisters
(For the Nurses who died in the South African War)
Who recalls the twilight and the ranged tents in order
(Violet peaks uplifted through the crystal evening air?)
And the clink of iron teacups and the piteous, noble laughter,
And the faces of the Sisters with the dust upon their hair?
(Now and not hereafter, while the breath is in our nostrils,
Now and not hereafter, ere the meaner years go by -
Let us now remember many honourable women,
Such as bade us turn again when we were like to die.)
Who recalls the morning and the thunder through the foothills,
(Tufts of fleecy shrapnel strung along the empty plains?)
And the sun-scarred Red-Cross coaches creeping guarded to the culvert,
And the faces of the Sisters looking gravely from the trains?
(When the days were torment and the nights were clouded terror,
When the Powers of Darkness had dominion on our soul -
When we fled consuming through the Seven Hells of Fever,
These put out their hands to us and healed and made us whole.)
Who recalls the midnight by the bridge's wrecked abutment,
(Autumn rain that rattled like a Maxim on the tin?)
And the lightning-dazzled levels and the streaming, straining wagons,
And the faces of the Sisters as they bore the wounded in?
(Till the pain was merciful and stunned us into silence -
When each nerve cried out on God that made the misused clay;
When the Body triumphed and the last poor shame departed -
These abode our agonies and wiped the sweat away.)
Who recalls the noontide and the funerals through the market,
(Blanket-hidden bodies, flagless, followed by the flies?)
And the footsore firing-party, and the dust and stench and staleness,
And the faces of the Sisters and the glory in their eyes?
(Bold behind the battle, in the open camp all-hallowed,
Patient, wise, and mirthful in the ringed and reeking town,
These endured unresting till they rested from their labours -
Little wasted bodies, ah, so light to lower down!)
Yet their graves are scattered and their names are clean forgotten,
Earth shall not remember, but the Waiting Angel knows
Them who died at Uitvlugt when the plague was on the city -
Her that fell at Simon's Town' in service on our foes.
Wherefore we they ransomed, while the breath is in our nostrils,
Now and not hereafter—ere the meaner years go by—
Praise with love and worship many honourable women,
Those that gave their lives for us when we were like to die!
Rudyard Kipling