– Опять холишь садовые цветы?
Удушлив запах пошлой пестроты,
Для настоящего мужчины – ад,
А ты, простак, стараться рад!
Булатный меч, любовь и битвы страсть,
Вот перед чем готов я ниц упасть.
На это жизни положить не жаль!–
Сказал и облаком умчался вдаль.
После тех слов в душе, словно, зажгло,
Решил цветочник, что довольно, всё.
– Действительно, слащав ваш аромат,–
Мотыгу взял и уничтожил сад.
В лавчонке попросил семян других
Иссиня-чёрных, колких, колдовских,
Затем достал из хрусталя фиал,
Их кровью окропил и закопал,
Произнеся заклятье нараспев,
Оставил под луною сей посев.
Под утро услыхал он голоса:
У цветника зевак уже гурьба.
На клумбах странные взошли кусты,
Их покрывали длинные шипы,
На каждом стебле крупный был бутон,
Благоуханьем дивным наделён.
Неспешно распускались лепестки,
Все алые, невиданной красы.
Средь зрителей стоял и друг его вчерашний.
Он улыбался: "Простофиля бесшабашный!
Сегодня праздник у моих любимых дочек,
Позволь для них сорвать хотя б один цветочек?"