(по роману В. Пикуля «Три возраста Окини-сан»)
Жил-был на свете Коковцев Володя,
Мичманом был, по морям колобродил,
Раз в Нагасаки он пришвартовался,
С юной японочкой там повстречался.
Стала та гейша ему, как подруга,
Ну а потом полюбили друг друга;
Оба влюбленных так счастливы были,
Что и про время совсем позабыли,
А для швартовки закончился срок,
Что же, прощай, лучезарный Восток!
Гейша возлюбленного провожала,
Плакала горько и ждать обещала!
Юный Володя давно уж мужчина,
Есть у него и жена, и три сына,
Да и четвертый подрос на чужбине,
Тот, что ему подарила Окини.
Как наш герой? С головою во флоте
Все посвятил он любимой работе,
С кем и когда воевать мы ни станем,
Мы же без флота никак не потянем!
Дети в порядке, жена не обманет,
Только все время под сакуру тянет.
Раз побывать там представился случай,
Вроде просвет для любви невезучей!
Снова Володя с Окини встречался,
С нею напару на рикше катался,
Да, хотя стала японка богата,
Помнила, что говорила когда-то:
«Я же в год Тора была рождена,
Жизнь моя проклята, болью полна!»
В русско-японскую сужено было,
Чтобы у них там по сыну убило,
Оба геройскую смерть принимали,
Брат против брата они воевали!
Младший погиб, но уже в мировую,
Видно, не зря о злом роке толкуют!
Званьем Коковцев уже адмирал,
Радости мало он в жизни познал:
За революцию средний, Никита,
И оттого для отца карта бита:
Раз несоветский ты элемент,
Вон из России в ближайший момент!
Где же приюта искать на чужбине?
Там, где Япония, там и Окини,
Ну а когда разыскал он ее,
Вместо того, чтоб сказать: «Ё-моё!»,
Только промолвил: «Гомэн кудасай»
И от нее услыхал: «Иррасяй!»
Ах ты, Окини! Нищая прачка,
Держит кузнечика в клетке, чудачка!
С нею Володя стирает белье,
Все так же нежно он любит ее,
Так и старались, работали двое,
Чтоб не голодными лечь в ночь дзюгоя.
Экс-адмиралу так жить надоело,
Дернул Окини на страшное дело:
Бросился в воду, ее стал топить,
Хотя и старухе хотелось пожить,
Вместе на дно эти двое ушли,
Вечную жизнь и любовь обрели!
2005 г.