Когда я читаю Бродского
я ощущаю: как движется мозг;
как создавая трехмерность из плоского,
в первозначимость слова уверовал Бог;
как разум в неравной погоне за временем
без покровительства веры молчит;
как, наделенный свободой и зрением,
за ускользающей вечностью носится «Жид»;
как смерть расставляет немые границы
между памятью, именем, маской лица;
как воспаленный прощением, взгляд с Плащаницы,
палача обнимает взглядом Отца;
как держат атланты, смиренно и чинно
вселенского храма неф-небосвод,
и только их слезы, под песни невинных,
скрывает теченье всезнающих вод;
как в лазурных каналах безбрежных заливов,
где отраженьем пространства закончился круг,
с прибоем о камни, для неисцелимых,
все бьется надмирный и страждущий Дух.
Когда я читаю Милоша,
я понимаю, что дальше - нельзя;
что пахнет какой-то гнилостью
преображение пешки в ферзя;
что память живет свою жизнь вне времени,
как вдовствующая жена,
что числительные местоимения -
для новых людей имена;
что скоро - не встретишь сытого,
способного не отнимать
у нищего, в саван укрытого,
незлобное право страдать;
что всем, кто познал усталость,
дозволено будет примерить
с покровами благодарности -
Право в свою Голгофу верить;
что книга не будет издана
в стране дураков без названия,
но вечер на вече избранных
согреет молитвой молчания.
Когда я читаю Тишнера,
принимаю - чаша полна,
и жертва не может быть лишней,
как может быть лишней цена;
что только несчастие – истинно,
что веровать – значит избрать
избирающего избранных,
что выше измены - прощать;
что сила добра в неприсутствии
обратного адреса в нём,
что трепет и боль от сочувствия -
начало победы над злом;
что воскресеньем завещана купчая
свободы иного, вдовы, сироты,
и столько надежд даровано сущему,
лишь нужно ответить «с кем ты?».
Держитесь рядом с нужду познавшими,
осталось их так немного...,
и вместе с собратьями вашими
ступайте следами Бога.