Когда обожжёшь случайно руку,
это не больно - привычная вещь.
Слёзы? Две капли. Так плачешь от лука,
когда в сковородке жарится лещ.
Даже если ты ранен в голову,
тоже - обычный пустяк.
Перевяжут - терпимо. Даже здорово.
Ну, погрызёшь зубами кулак,
хватишь стакан самогона,
проще начинаешь смотреть на жизнь.
Блок-пост под Донецком уже - вроде дома.
Кружись, голова, хмельная, кружись.
Больно, когда другие дела
творятся на белом свете.
Мина вчера разорвалась,
фрагментами тел опали дети.
Убило... Не сразу поймёшь...
Похоже, троих или двух.
Кровь с мостовой отмывал нам дождь,
рыдая по-женски, вслух.
Больно, когда пьяный урод
с трезубцем на рукаве,
вставляет свой член девчонке в рот,
распиная её на траве.
Я видел в прицел и даже стрелял,
боясь попасть не в него.
Да, где там, он её брал и брал
растерзанной и неживой.
Больно, когда ты видишь, зверея,
это издалека.
Можно ли в Господа после верить,
если нашли старика
забитым, расстрелянным смертью ярой?
Зажата в сухом кулаке
медаль "За отвагу" гнутая, старая
времён СССР.
Донецк. 22 апреля 2015 г.