Мiр животныхъ
В легендахъ и поверьяхъ русскаго народа
(журнал Вокруг Света, 1915 год, 20 декабря, №50)
По стародавнему обычаю, освещенному церковным благословением, из всех четвероногих в пищу употребляются только животные с раздвоенным копытом. Набожный старожил лишь в самой крайней нужде, да и то с превеликим отвращением станет есть зайца или медвежатину.
Однако, по сказаниям летописцев, наши предки не отказывались и от конины, которая теперь считается безусловно запретной пищей. Так, например, князь Святослав, отец св.Владимира, в походах питался исключительно конским мясом.
С течением времени конина, любимая пища всех степняков-кочевников, у которых она пользуется славой особо почетного, жертвенного блюда, незаметно перешла в разряд нечисти. И создалась легенда о том, как благородный конь, истый друг и товарищ пахаря и воина, стал тварью нечистой, «снедью псиной».
«Когда Ирод-губитель искал Младенца Iисуса, Матерь Божия положила Его в ясли, и все животные по дивному Промыслу хранили Спасителя, закрывая Его своим кормом. Только одна лошадь оказалась на стороне врагов Христа: она съела сено, под которым лежал Младенец. И вещал Господь скоту двукопытному:
«Благословись отныне, тварь бессловесная, и будь снедью чистой для всех православных. А ты, - сказал Он лошади, - будь проклята до скончания века; да будешь ты работницей человеку и скоту, и плоть твою да пожрут токмо псы смердящие».
Наоборот, до очевидности нечистая, неразборчивая в пище свинья, издавна считается чистой, т.е. съедобной тварью. И этот непонятный факт опять связывается с одним из величайших моментов христианства.
По народному преданию, свинья стала чистой с того часа, когда Сам Господь, распятый на кресте, вкусил вина со свиною желчью: оттого и режут свиней в чистый четверг, канун крестных страданий Спасителя.
Однако в первые века христианства ближайшие ученики апостолов, придерживаясь древнееврейского обычая, не ели свинины, и только в середине 4 века, благодаря почину св. Василия, архиепископа неокесарийского, свиное мясо вошло в круг блюд, дозволенных христианской религией.
Из всех двукопытных особенной любовью поселян издавна пользуется безответная, беспомощная овца. У большинства древних народов молодой ягненок всегда считался образцом кротости, непорочности, потому и был самой угодной жертвой Богу.
Это древнее воззрение перешло и к славянам. По народным обычая, ягненка нельзя есть до Петрова дня, но в этот праздник вы найдете его в каждой хатке; это необходимая принадлежность петровского праздничного стола, далекий отголосок той жертвы богу солнца, которая приносилась ему в момент наибольшего подъема производительных сил, т.е. перед самой жатвой.
Подобно овце и корова занимает очень почетное место в кругу четвероногих друзей нашего поселянина. Её величают «матушкой», «кормилицей», называют «крещеными» именами (Машка, Маруся), чего никогда не услыхать крестьянской лошади.
Не совсем понятно отношение нашего народа к собаке, которая, по свидетельству антропологии, была первым из животных, прирученных человеком. У других народов индоевропейского племени – у скандинавов, французов, англичан – собака свободно допускается в жилище поселянина, а у финнов (лапландцы-лютеране) собак водят даже в церковь. Но славянин издавна считает её само нечистой тварью; назвать «собакой» - высшее оскорбление для всякого малоруса или поляка. И в связи с этим собаке приписывается особое чутье на людскую беду. Ночное завывание нашей безобидной дворняжки всегда считается вернейшим признаком какого-нибудь несчастья – пожара, смерти и пр.
Иначе смотрит народ на кошку, обычную хозяйку всех теплых уголков крестьянской хаты. Ни один поселянин не станет есть ковригу, которую «нанюхала» собака; но кошка – иное дело: не редкость, если она на глазах хозяйки спокойно вылизывает обеденную посуду. Мало того, кошка стоит в какой-то связи с домовым, который, по народным представлениям, скорее добрый дух, чем злой. Трёхцветная кошка прямо считается покровительницей семейного очага; это вековая любимица «хозяина» (домового): она всегда приносит счастье и успех хозяйству. Надо заметить, что подобная пестрота – явление довольно редкое, и рьяные поклонники старины сплошь и рядом платят за неё десятки, даже сотни рублей. Нехорошей считается только черная кошка, близкая родня нечистой силы, необходимая принадлежность всех «дурных» домов, где «хозяин» ведается с рогатой компанией… В черную кошку, в рябую свинью да в белую лошадь «скидывается» нечисть поганая, когда Михаил Архангел гонится за ней со своим мечом. Вот почему всякий суевер избегает ездить на белой лошади или встречаться с черной кошкой.
Те же разнообразные пережитки христианской и языческой старины несет на себе и домашняя и дикая, «вольная» птица. Всем известно, какой любовью, каким почетом пользуется красногрудый, горластый петух, который и ходит-то с сознанием собственного достоинства. Это верный друг крещеного человека, неусыпный страж его духовного спокойствия: петушиного крика не выносит даже сам «старшой», сам князь бесовской силы, а прочая «рогатая» мелюзга только и шкодит до «первых петухов». Это поверье во власть петуха над бесами идет из отдалённейших времен языческого поклонения солнцу. Как первый вестник солнечного восхода, петух всегда пользовался особым уважением. Наши предки считали его самой высшей, самой почетной жертвой. Так, например, чтобы умилостивить разгневанного бога рек, воины Святослава бросали в Дунай петухов и младенцев (летопись Нестора «Святослав под стенами Доростала»).
Очень характерно отношение нашего народа к голубю и воробью, обычным жителям скотных дворов, сараев, молотильных риг и пр. С именем голубя у каждого поселянина соединяется представление о милой, Богу угодной птице, которая, к тому же, служит эмблемой спокойного семейного счастья, верной, нежной любви. А суетливый болтун-воробей, прежде всего, - нахал, забияка, самый беспокойный из всех соседей поселянина. И вот, поселянин, не зная той пользы, какую приносит воробей истреблением личинок и бабочек, ставит его много ниже исключительно зерноядного голубя. Да и как сравнять его с Божьей птицей – голубем, когда он, по словам легенды, продал Самого Христа?
Эпическая птица всех индоевропейских народов, у древних славян ворон пользовался репутацией птицы вещуна, прорицателя воли богов. Жив этот взгляд и в понятиях наших поселян, правда, к нему уже примешаны некоторые черты из новейших христианских преданий. Ворон знает секрет жизни и смерти: у него ключи от источников мертвой и живой воды. Оттого и живет он, птица вещая, втрое больше крещеного человека. Он носил пищу св. Илье пророку, который в глазах народа занимает особое высшее место среди других Божиих угодников; ведь ему поручено управлять громом и молнией, спутниками дождика-кормильца и, стало быть, от него зависит все благополучие земледельца-поселянина. Но привычка ворона питаться мертвечиной вызывает к нему неприязненные, враждебные чувства, и слуга св. пророка превращается чуть ли не в друга нечистой силы, его карканье всегда грозит бедой. Есть поверье, что ворона можно убить только медной пулей, так же , как колдун или ведьму. Свинец его не берёт, вещун боится только меди, из которой делаются и ризы Господни (оклады св.икон) и сам честной крест.
Интересно отношение наших поселян к длинноногим гостям далекого юга, к журавлю и аисту. Верный вестник весеннего тепла, вестник летней «воли» (довольства), журавль пользуется особой любовью поселянина. С презрением смотрим мы на заезжего охотника, если тот подстрелит безобидного голосистого журку. Староверы верят, что журавли приносят с собою урожай травы и хлебов; нельзя распахивать всю «болотину»: перестанут летать журавли, перестанет родиться хлеб. Аист или «черногуз», про семейные добродетели которого ходят целые легенды, у всех славян считается заповедной птицей. Подобно своему родичу, ибису нильской долины, аист – предмет благоговейной радости всякого серба. У нас он гнездится только в южной Малороссии, не дальше Киева, и малороссы любят его не меньше своих задунайских соплеменников.