Предстал стеной, нагроможденьем
ветвей, листов… суров и мил!
И я незрелой, робкой тенью
скользнул в его тенистый мир.
Здесь песни древних птахи пели.
Здесь от земли был к небу мост.
И всё неспешно, еле-еле,
скрипя, шурша тянулось в рост.
Я полный трепетом священным,
как будто в храм тайком проник,
тёк безымянным воплощеньем
всех давних предков в этот миг.
Я обострённым восприятьем
внимал всему и слушал лес.
Мне распахнул свои объятья
давно забытый мир чудес.
И напоённый кислородом,
и упоённый красотой,
я не желал иной свободы,
одной - природной и простой.
Но день увял. Вернувшись в город,
нырнув в больной фонарный свет,
я ощутил вселенский холод,
хоть был не холодно одет.