Когда порой хотелось тишины,
был шум и гам, и не было покоя.
Я закрывала уши (что ж такое!),
но так и эдак были мне слышны
и музыка, и смех, и суета,
и контрабас, и барабан, и дудка,
и соловей, и курица, и утка,
и прочее бла-бла и тра-та-та!
Когда же мне хотелось убежать
от тишины (бывало и такое),
то тишина горячею рукою
брала меня в объятия, дрожа
от холода, наверно, ведь со мной
так холодно всегда, невыносимо.
И я, смиряясь, просто свет гасила
и отдавалась девкой крепостной.