Все далеко и формально, казалось нам.
все на страницах учебников - смерть, война,
взрывы, диагнозы, невыносимая боль -
если и с кем-то, то точно уж не с тобой,
если и где-то - на юге, в краю чужом -
но уж никак ни с моим любимейшим существом,
ни в перспективе мне вверенного мирка,
что под навесом стеклянного колпака
зеленеет; ведь место всему свое:
в землю вода уходит, а в лес зверье,
страшные сны изольются потоком слез,
и за ночную границу не сунут нос.
Только в какой-то момент, черт их побери,
чудища эти, что мирно спали внутри,
начали реальность вдруг обретать и объем,
тянут когтистые лапы в дверной проем;
сперва по старинке пытаешься " не нагнетать",
под одеяло, жмуришься: ... "три, четыре пять,
Монстр, исчезни!" И в щелку глядишь... Ан нет:
есть и кошмар, и боль, и война, и болезни -
все это здесь, про меня, и со мной, и мне.
Будто котенок, что знал тепло очага,
Треск телевизора, тапки, вкус молока -
и оказался, пнутый, в сугробе вдруг,
Ищущий слепо запах хозяйских рук -
так я брожу. Пробита моя броня,
и весь накопленный страх ключом из меня
хлещет наружу, в открытый небесный люк:
Кто бы там ни был - храни, кого я люблю.
Потому что я не могу ни на что влиять.
Потому что слаба и никчемна любовь моя.
Любовь моя звездная, что прежде Вселенной была -
Машину не остановит из-за угла,
Пули не отведет, не спасет от мук,
И я не знаю, молиться еще кому,
Как дотянуться, в какие сны мне прийти
Чтобы только сердце билось в твоей груди,
Чтобы болезнь уже не была страшна,
Чтоб не коснулась дурная эта война,
Чтоб преградили ангелы путь врагу -
Ведь я ничего, ничего, ничего не могу ...
Но в тишине раздается простой куплет,
И монстры уходят. Монстров пугает свет.
Кто бы ты ни был, стоящий за миром сим -
Плюнь на меня. Сохрани ее и спаси.