Он жив, и весел, и здоров –
там, на исходе первой трети,
собрат картёжных мастеров,
рука – и прядь, слова – и ветер,
собою узнанный пиит,
фат, эфиоп, гордец, Алеко –
в пролётке утренней летит
по девятнадцатому веку –
к столешне – как на водопой –
страницей в профилях небрежных,
чуть потешаясь над толпой
своих завистников прилежных.