ГЛАДИАТОР
Некстати помянув Афган,
Махнул рукой и сел оратор.
Тогда поднялся капитан
Прямой, как римский гладиатор.
Его размеренная речь
Была похожа на некролог,
А знак нагрудный – щит и меч
Блестел, как панциря осколок.
Его слова вбивались в зал,
Как заколачивают гвозди:
Он говорил о том, что знал,
И знал о том, что – слишком поздно!
Что на плечах не удержать
Обломков рухнувшей громады…
Но что от гибели бежать
И недостойно, и не надо.
Он ни к чему не призывал
И ни над кем не насмехался:
Он поименно называл
Всех тех, кого недосчитался.
Он говорил, что кадров нет,
Про патрули и про облавы…
А мне казалось: вспыхнет свет
И все услышат: «Цезарь, аве!».
Как много сотен лет назад,
Под лязг холодного железа,
Бойцы, шагающие в ад,
Тебя приветствовали, Цезарь!..
А он про это не сказал
И, может быть, совсем не думал,
Лишь оглядел притихший зал
Спокойно, дерзко и угрюмо.
Но было ясно, что опять
Играют нами те же силы,
И не удастся избежать
Того, что раз уж в мире было.
Н. Бондаренко, Воркута, 1991.