Жила барыня глупая -
Глупее и не придумать;
Что ни забьёт себе в голову –
Умри, а исполни!
Задумала цыплят вывести –
Да, чтоб все чёрненькие были,
Да штук сорок! И не боле…
А горничная ей:
- Да разве это, барыня, возможно?-
- Хоть и невозможно, а хочется!
Звать кучера велит;
Да в приказном тоне говорит:
— Садись в лукошко,
Сорок цыплят выводи мне,
Да чтоб все были черненькие.
— Барыня, помилуй!
Где же это видано —
Человека наседкой сажать?
А та не хочет и слушать:
— На козлах сидеть привычно!-
А в лукошке чем хуже?
А у того на уме:
«Вот господа проклятые, -
Всю шею нам объели,
Хоть бы все околели».
- Что ж, Вашей воле не перечу!
Только надобно мне:
Чаю, сахару, харчей,
Тулуп, валенки и шапку.
Та на всё согласна.
Кучера в баню отвели,
Всё, что просил, дали.
Наседкой он курицу посадил -
Сам привольно зажил:
Стали к нему друзья ходить,
Он их чаем поить.
Сидит с ними чаёк попивает,
Да барыню дурой обзывает.
А цыплят-то наседка вывела:
Из них три чёрненьких;
Он этих пискунов в лукошко,
Идёт к барскому окошку:
- Вот, сударыня, трёх получай,
Да харчей прибавляй.
Сама видишь:
Мне их тяжело высиживать.
Барыня-то рада,
Харчей прибавила,
Да заставила досиживать.
Да слуг стала посылать:
Как дела, чтоб узнать -
Наклюнулись ли чёрненькие?
Видит кучер - дела плохи;
И друзьям своим:
- Вы, ребята, баню-то зажигайте,
Да меня держите,
Буду я рваться,
В огонь кидаться,
А вы не пускайте.
Так и сделали:
Баню подожгли,
И доложили барыне,
Мол, баня загорелась,
По неизвестной причине.
Та в лице изменилась,
Тут же во двор устремилась.
А баня-то горит, пылает,
А кучер убивается,
В огонь кидается.
Слуги держат его,
Не пускают, а он одно:
- Клу-клу!..Клу-клу!..
- Ой, барыня, смотри,-
Ей слуга говорит,
- Как он сокрушается,
Как разрывается
Его материнское сердце!
А та как закричит,
Что есть мочи:
- Держите его, да покрепче!
Не спасти уж цыплят,
Так его б удержать –
Очень хороша наседка!
Не успели пожар потушить,
А она уж кучеру велит:
Опять цыплят выводить!
А он, не будь глуп,
Подхватил валенки, да тулуп –
Только его и видели.