В лабиринтах ушедшего мига
я блуждал среди тьмы и преград.
И споткнулся,
И вымолвил: «Книга!»
И открыл я её наугад.
Лишь раскрылись две белых ладони,
свет неведомый робко возник.
Будто в старом, покинутом доме
пробудился столетний ночник.
Трепетали тугие страницы,
но казалось – трепещут крыла,
освещая забытые лица,
освящая пустые дела.
Плавно,
будто раздумчиво, книга
среди прошлых стихий поплыла –
из потёмок минувшего мига.
И меня за собой повела.
И случайные некто сменялись,
и дивились моей немоте.
И кричали они,
и смеялись,
исчезая навек в пустоте.
…Чьи вы,
рук долгожданные сети?
Чьи вы,
краденых губ маяки?
И за мною бегущие дети,
и глядящие вслед старики?
Сдобный увалень,
клоун-страдалец –
кто вы все? Из какой суеты?
Грохнул посохом сумрачный старец,
возопивши: «Да это же ты!»
И вздымалась его власяница,
и кружилась моя голова.
Трепетали живые страницы,
с них слетали, как слёзы, слова…
Вновь за книгой ступал я с опаской.
А в теченье рассветной реки
проплывали убогие маски,
накладные носы, парики…
Полдень!
Пышного солнца коврига.
Неба огненного белизна.
Тут захлопнулась вещая книга.
Слишком ярко!
Ослепла она.
Мне друзья мимоходом кивали.
Был так суетен нынешний миг,
что расспрашивать будут едва ли
о печальных скитаньях моих
в лабиринтах ушедшего мига.