отпуская в рассветы и закаты,
капли слёз и крови ловлю на губах,
солнце моё, это пришли счета мне к оплате
за то, что не каюсь в своих я грехах?
я тебя оставлю под сердцем,
в сплетении ребёр,
там тебе тесно будет, но всё равно,
ты там сумеешь согреться,
доведя число выкуренных сигарет до нескольких сотен,
а мне-то что? я умер давно.
да и какая разница нынче?
дело какое до новостей?
кто нас теперь, скажи-ка мне, сыщет,
если мы трупов мертвей?
а я всё равно умру в одиночестве,
я останусь по-прежнему несгибаемым,
просто, знаешь, иногда до безумия хочется,
чтобы твои руки на плечи,
и плевать, что это неправильно,
я же тоже никогда не был каменным,
просто это вечер.
это привычная уже мне тоска
по несбывшемуся красивому,
я отрезал бы от себя половину
и вручил бы тебе, но она
сгниёт в твоих объятиях,
как и я, как и каждый твой враг,
мы когда-то с тобой были братьями,
а теперь надо мной белый флаг.
но это пока, веришь, пока!
время считает секунды до взрыва,
и меня трясёт даже слегка.
вырви мне сердце с корнем,
чтобы оно наконец-то остыло,
вырви его и дело с концом!
только как оно билось, запомни...
а меня ты помнишь?да? как это мило,
а я не могу вспомнить твоё родное лицо,
только волосы цвета заката,
только пряди лиловых волос.
по кусочкам теперь нас тобой собирают другие,
очень жаль, что друг другу мы рады,
к счастью, это всего лишь вопрос
времени, и не больше, не меньше,
а тут уж хороши средства любые,
чтобы уйти на покой,
чтобы ветрами забыться
и залатать свои раны,
я скулить не люблю, но не с тобой,
обычно я вольная птица,
но к тебе привязан канатом.
цепями, скотчем, нитями, болью...
я полностью твой, если хочешь -
бери!
или убей, мне плевать, делай хоть что-то.
я никогда не мог назвать это любовью,
только безумием, когда посреди ночи
я себе самому выносил приговор:
умри!
пожалуй, это такой моветон -
обращаться так с самим собой,
но к чему все слова,
когда сердце залито тоской
и немного вином и виной?
да-да, это снова я.
стучу к тебе в окна светом луны
и огоньками поблекших звёзд на небосклоне.
всё равно умру в окружении пустоты.
у меня не осталось больше патронов.
даже на себя любимого,
точнее, нелюбимого, но это неважно,
я всё так же отважно,
в клубах воздуха сизого
глотаю свежесть космоса безнадежно,
всё в этом мире, пожалуй, возможно,
кроме единственной вещи.
невозможны "мы".
и пока меня кто-то судорожно лечит,
не давая упасть снова вниз,
дотянись до звезды.
и сразу.
проснись.