Привык уже о Водкине без водки
нести здесь чушь…
Как глухо, слепо слово…
И в качестве бессмысленной находки
я приведу фамилию Петрова.
Нет интереса личного в помине
махать мне кулаками после драки.
Приемлю подпись снизу на картине
любую.
Даже Сидоров-Собакин.
Стары, как мир, картин известных пара.
Вот «Мона Лиза», кажется, да Винчи…
Но почему-то «Смертью комиссара»,
Петрова-Водкина, я оглушён и взвинчен.
Художник Водкин с публикою честен:
земля - кругла, а небо – голубое.
Зажав в руке винтовку, ах! винчестер…
остался комиссар на поле боя.
Он накануне, остригая пейсы,
шутил, что как на свадьбу приукрашен.
И вот… ушли вперёд красноармейцы,
а он теперь… ни вашим и ни нашим
( с винтовкой… Мосина!
и полным патронташем).
Почти лежит.
Почти в гостях.
У Бога?
В раю?
У чёрта где-то на куличках?
Лишь ординарец Петька (нет – Серёга)
бойцов, ушедших с поля боя, кличет.
Одной рукою держит за подмышки
смерть комиссара, а другой – винтовку.
«Что бросить первым? Или сразу пару?» -
недоумённо умничает ( Вовка!).
Там – красный стяг, тут - скошенный пригорок.
Земля везде кругла. Везде – сырая.
И сразу видно то, что выбор горек.
(Вот так поэт Петрова понимает).
Оставлю в стороне его находки:
штыки бойцов пронзают грозно небо.
Душа парит.
Налью в стакан я водки
и сверху положу кусочек хлеба.