в соавторстве с Иосифом Александровичем
Мы все неисцелимо обречённы
в самих себе, замучены собой,
уставшие от правд своих никчёмных,
зависимы пожизненной игрой.
И вот уже какой-то уникальной
своей неповторимой, непростой,
безвременной и где-то гениальной
перетекаем формой в мир иной.
Топорщится беременная строчка,
и больно разрешается стихом,
как молодая лопнувшая почка
на тополе иль ясене - листом.
И вся эта моя неисцелимость
указывает мне на общий род
чела и века сложную взаимность,
и общий, разумеется, расчет
природы, скажем проще - Бога,
такого ж обреченного на смысл,
как я и тень извечного другого
собою составляем дуализм.
И кажется, что не слова, а волны
бегут из бесконечного в меня,
сквозь мир, который явно переполнен
моими заблудившимися я.
20.05.15.