В галерее
густо-лиловых акварелей
Богаевского сумерки
пальцем сухоньким
стукнут в окно —
обрамлённое закатное полотно —
Смотрите,
умники-софии,
Второе пришествие Мессии!
Это мой Крым,
Это моя Киммерия!
БезДарНО отрезанная и пересаженная
в окраИну,
боль стихийную перетерпевшая под
анестезией Анастасии,
но
помнящая фантом
но
ритмов плены и взломы
стихов Марины —
Это моя Феодосия,
Это моя Россия!
От Белой дачи
Дамы с собачкой путь начат...
Домашние судачат-плачут,
В ответ
смехом печальным Чехов —
более века в день его смерти высаженному кипарису —
любивший Лику ли, Лидию, но,
себя обманув,
выбравший актрису — так легла карта...
Это мой Гурзуф,
Это моя Ялта!
Мистификатор хороший — плохой дуэлянт
Волошин,
на Чёрной речке потеряв калошу
бестолково,
надев хитон ли, тогу,
пошёл дорогой
мысли и слова,
шагнул в Коктебель —
террора параллель.
АнтропосОф и масон
выстроил свой
Дом Поэта —
остров человечности, тепла и света —
заселил жизнью духа,
неподвластного тлену.
"Пути России" — предвестная поэма...
Страна, увековеченная
Гомером —
Это мой Крым,
Это моя Ойкумена!
Как — подсчитать потери, унять боль — чем
измерить доблесть державы
в двух эпопеях
кровавых?
Панорама Рубо —
бой
на Малаховом кургане —
не разглядишь в тумане:
убит ли, ранен...
Подпоручик артиллерии Толстой
не отделим запятой
от
Золотых эполет Славы
генералов и
адмирала.
И
Петро Кошка Второй —
матрос простой —
уже против фон Манштейна
на
Сапун-горе
за право жить Человеком
поднялся и застыл намертво..
на
картине более чем
на
полвека.
На входе в диораму,
как на пороге Храма,
всем звукам —
знак
дубль-бемоль!
Жжёт глаза старым и молодым
тех боёв,
ставших навсегда позывным,
дым —
Это мой Севастополь,
Это мой Крым!..
...Бежит неспешно по волнам
Чёрного моря,
с прибоем не споря,
Фрэзи Грант,
мечтой освещая извилистый путь,
зовёт —
потерпевшим крушение
даёт силы и талант
идти вперёд,
и
романтик Грин
(не жил — творил)
заводит
в Зурбаган,
Лисс
и
Лим
алопарусные корабли...
Это мой Крым,
Это мой Блистающий Мир!