Вчера вечером, когда мой ангел с мокрыми волосами вышла из ванны, обернувшись в тяжелое махровое полотенце, я имел неосторожность ее стебануть, что купленные вчера лебединые подушки с котиками, на одной из которых она запретила мне сиесту в моем прокуренном кабинете, сейчас от ее влаги вступят в процесс гниения. И добавил, чтобы пошла и помотала волосами на балкончике под лунным светом, чтобы высохли, а я ее пофотографирую, – а фен завтра куплю, если мне не понравится, как она будет мотать. И гоготнул напоследок. На что в мгновение ока больно огреб по своей очкастой роже ее мокрым полотенцем, в результате чего мои очки, которые стоят не дешевле этих подушек с котиками, улетели, хрустнув, под кровать. Я, конечно, обиделся, схватил одну из этих долбанных подушек, которые стоили мне долгого геморроя в моем прокуренном кабинете за компом и литров пота несчастного сопровождающего во время шопинга, и швырнул ее в обидчицу с криком: «Дура! Очки сломала!» На что обидчица с полотенцем в руке прошипела, что так мне, гаду, и надо – и нагнулась драгоценных котиков поднять. А я это все, хоть и близорукими глазами, но успел разглядеть и восхититься этой ее жаркой нагой красотой – и игриво пульнул в нее подушку с котиками №2. На что моя голосистая фурия, вспомнив папу-строителя, провизжала «Ах ты, сука!» – и, распрямившись, со всего размаха проткнула свою любимую подушку №1 об мою голову… Лебединые перья взлетели, завертелись вихрем, попали мне в рот, прилипли к ее влажным волосам. Я отплевывался, а она глубоко и шумно дышала, пытаясь сообразить, что произошло. Ждать пришлось недолго – она утробно зарычала, как мой кот, который боится, что у него отнимут рыбку, и схватила с тумбочки нож, которым я незадолго до этого размножал на части свечку для создания романтической атмосферы. И выражение лица у нее было решительнее некуда: смотрит на меня во все глаза, как будто изучает, ротик полуприоткрыт, щечки алые – такой она бывает во время секса перед тем, как начинает бешеный аллюр сверху. Я, конечно, не на шутку пересрался, попятился, залепетал что-то типа «Солнышко, ты что? Это не игрушки, положи!» – она ведь у меня спортсменка бывшая, моего роста, сильная – руку с ножом не успел бы перехватить. А она, что бы вы думали, схватила с пола подушку №2… и начала ее кромсать. У меня до сих пор в глазах сюрреалистическая картина: стоит мой прекрасный голый ангел, раскрасневшаяся викингша, держит в одной руке подушку, а другой рукой неистово тычет в нее ножом со словами «Сука! Сука! Чтоб ты сдохла!» Трещит разорванная ткань, взвиваются вихрем лебединые перья, выскакивает из-под предплечья прекрасная грудь, вполоборота двигаются атлетические бедра…
А потом садится уставшая на кровать, никнет и говорит: «Прости! Завтра схожу тебе за новыми очками. Я откладывала деньги». А я подползаю, целую ее в плечо и говорю: «А потом за подушками. Я тоже откладывал. Это ты меня прости». А она: «Я в лунном свете помотаю волосами. Клевые фотки должны получится». Так и заснули все в перьях.