Моя разрывистая рана, до победного боли,
В которую тупым ножом младенец врос.
В услащенном саду, покрытым бренностью, цвели
Два револьвера и несколько кровавых роз.
И кровью я полил, и плотью я порвал,
И отчужденностью своей открыл я тайну:
Мой сад - мой самый главный идеал,
И рана, что гниёт - необычайна.
Но отбрызги умершей чёрной плоти
В моих угодьях порохом черствели,
В итоге сад окажется в болоте,
Где гнилью мои кости помутнели.
А красота затмит прекрасный стон
Того младенца, плачущем в крови.
Так много я поставил на ненужный кон,
Стремясь почтить лишь заповедь чужой любви.
И захлебнусь в потоке чуждых слёз
В саду, где зарождалась моя вера.
Где несколько живых кровавых роз
И два заряженных, но мёртвых револьвера.