Ночной гость. Санькины истории 34
На веранде (в самом её конце) было отгорожено небольшое помещение размером полтора метра на три под кладовку - здесь Санькин папа и устроил домашнюю фото-мастерскую. Всю мебель этого помещения составляли: неширокий столик вдоль стены, чтобы поместить фотоувеличитель, красный фонарь и кюветы для химикатов, а так же небольшой топчан напротив, на котором можно было свободно сидеть, и печатать фотографии. На стенах были развешаны разные полки и набиты всякие крючки для разной домашней утвари, в общем, кладовка и мастерская одновременно.
Ближе к лету, когда на улице становилось достаточно тепло, каморка переходила в Санькино распоряжение. Спал он на топчане, застеленном кошмой* и простынкой, укрываясь лёгким байковым одеялом, а на столике, аккуратно укрытое старым покрывалом, по-прежнему располагалось всё необходимое для печатания фотографий.
Вечером, набегавшись за день и поужинав, Санька уходил в свою каморку (здесь он был сам себе хозяин). Из подушки и скомканного одеяла он устраивал игрушечные долины, горы и пропасти для своих десяти оловянных солдатиков, а разыграв очередную баталию, в которой его войско обязательно побеждало, выключал свет и успокоено укладывался спать. Чуть позже заходила мама, нежно поцеловав его в глазки и пожелав спокойной ночи, прикрывала немного дверь.
В летнее время входную дверь с улицы на веранду завешивали стареньким тюлем и на ночь дверь оставляли открытой, чтобы хоть как-то свежий воздух мог циркулировать по дому - было душновато.
На свой сон Санька никогда не жаловался (спал он всегда крепко), но в эту ночь какие-то не понятные звуки просто выдернули его из сна. Дверь в каморку была приоткрыта, и он явно услышал, как в темноте кто-то, часто и мелко топая и пыхтя, уверенно разгуливал по веранде. Ещё не понимая что к чему, Санька прислушался к этому таинственному «кто-то или что-то». Надо бы встать и включить свет…
Выглянув из-под одеяла, он посмотрел в дверной проём - там никого не было, но частый топоток вперемешку с пыхтением быстро приближался к каморке. Вот этот «кто-то» протопал уже под столиком, а шмыгнув под топчан, вдруг чем-то громко там зашуршал. «Шур-р-р-рш-ш-шх…» О-о-о-о-о!!!
Страх с огромными прозрачными от ужаса глазами и широко раскрытым в безмолвном крике ртом мигом запрыгнул к Саньке под одеяло и липкими холодными пальцами ухватился за его ноги, в беззвучном вопле прополз по ним вверх к животу, а добравшись до груди, крепко к ней прижался и… замер. Внутри у Саньки всё похолодело.
- Ма-а-ама-а-а! закричал он испуганно и, откинув одеяло в сторону... вдруг почувствовал, что уже мамины тёплые руки обнимают его, крепко прижав к себе. Как он оказался в её руках, Санька от страха даже и не понял, всюду уже горел свет, хотя казалось, что прошло какое-то мгновение. Папа, в одних трусах стоя на коленях и громко чертыхаясь, усиленно пытался веником выгнать из-под топчана глухо ворчащее и грозно рычащее «что-то»…
- Ёжик! Я так и думал, что это ёжик, - с облегчением и в то же время озабоченно проговорил папа, - Мне не понятно, что ему понадобилось в нашем доме? Вы послушайте, как он недовольно фырчит, да ещё и шипит, как змея.
Через несколько минут, не без помощи веника, фыркающий колючий шар выкатился из-под топчана на всеобщее обозрение испуганного Саньки и мамы. Серые колючки грозно торчали во все стороны, надёжно защищая ежа от его врага - злого веника.
- Скорее всего, он просто голодный, - заметила мама, - и пришёл к нам найти что-нибудь съестное, - отстранив в сторону уже успокоенного Саньку, она подошла к столу. Достав из деревянной хлебницы небольшой кусочек хлеба, мама покрошила его на пол рядом с колючим гостем…
До глубокой осени фыркающий ёжик был частым посетителем Санькиной каморки. Там для него теперь всегда стояло угощение в виде мелко накрошенного хлебушка и блюдца с молоком, а иногда ему перепадали и несколько жуков, пойманных Санькой специально для него. Но в один из осенних вечеров он ушёл и больше не появился. Хоть папа и объяснил Саньке, что на зиму ежи, как и медведи, впадают в спячку в своих норах (это, конечно, для него было поня-я-ятно), но всё же грусть разлуки от этого знания меньше не стала.
Мы, к великому сожалению, лишь только тогда осознаём мудрое значение слова «Дружба», когда друг, увы, покидает нас на-всег-да…
---------------------------------------------------
Кошма* - катанный из овечьей шерсти плотный и очень тёплый ковёр.
26. 05. 2015г.