Их провезли сквозь всю Россию маршрутом через Кисловодск,
Мальчишек, что не откосили - Эрэфии горючий воск.
Вагон, учебка и присяга, распределили по местам,
За целостность страны и флага швырнули в топку - в Дагестан.
И стал тернистым путь кремнистый, и мало сведений о том.
Трубят далекие горнисты, но что я, право, о пустом.
О детских книжках, о забытом, а радио твердило мне
Об ограниченном конфликте, о чем другом - не о войне.
А пули там отнюдь не дуры, иди, очередная мать,
Как накладную, счет-фактуру, на груз двухсотый получать.
Мы как умели, веселились в провально-черные года,
А фотокарточки пылились, текла эфирная вода.
Шура кривлялся, и, как ругань, словечко щерилось: "Шура",
Кристина с нефтяным супругом всю ночь гуляла до утра.
Три года траура в семействе, и младший сын дождался дня.
Спортзал и тир, диплом, повестка, встречай, проклятая Чечня.
Пилили фонды, пели птицы, СМИ обсуждали гей-парад.
На дагестанскую границу пять суток ехал младший брат.
Что было дальше? Вновь смолкаю. Он так не любит о войне.
Но по другим рассказам знаю, что не бывает солоней.
Что осень в девяносто третьем - предтеча этих домовин,
И что в чеченской классной нефти - процентов сто - гемоглобин.
...Каким он выжил? Как вернулся? Он сам об этом рассказал.
Не е**нулся, не прогнулся, и вот он вновь, родной вокзал.
И после пройденного ада - сам черт не брат и не беда,
Вот только старшего-то брата вернуть не выйдет никогда.
Стал сон кошмаром - как иначе? И едет - десять лет - назад.
Пошли же бог тебе удачи, ведь ты же дома... младший брат!...
18.08.-12.09.2013