Я Францию впитала кожей.
Клинок Наполеона в грудь – туше!
И треуголка-бумеранг в душе
Воспоминаний ссадины тревожит.
Раскрыв глаза и подставляя уши,
Ступаю в Руссийон, запнувшись о порог.
И задохнусь, мне шепчет местный Бог
Архитектуры: «Всё, смотри и слушай!»
Французская провинция картавит:
«Сюрр… Мерр…» - запомнить не могу.
На запах к марокканцу я бегу,
Что с зёрнами и турками лукавит.
Грассирует каблук о край булыжный.
Наполнен хрусткой плотью, вкусом рот.
Багет солоноватостью берёт,
Пакеты рвёт торчащей палкой лыжной.
Дома, теснясь, оттаптывают ноги
Соседям. Тени в крошечных окошках:
Ленивые изысканные кошки,
Горшки с геранями. Разбитые пороги
Известняка. Домашней вязки шарфом
Стена краснеет – винограда лозы.
Решёток вязь, мазки глициний. Позы
Глубокой старины. Пикантность шарма.
Изгибы улочек. Пронзивший высь собор.
Губные красные гармошки черепицы.
Сползает глаз, не в силах уцепиться,
В подвалы винные, провалы чёрных нор.
Прохлада горного монастыря. Аллеи.
Там время-готика застыло у черты.
На надписи кладбищенской плиты
Единственное слово «Сожалею»…