Возвращусь я в ту деревню, где я жил мальцом,
У порога бухнусь в ноги матери с отцом.
Спрыгну в грунт за перегоном у деревни Выя,
И пойду шагами мерить улочки кривые.
Здесь я свой рубаха-парень, здесь не заблужусь
Отчего же оробел я и идти боюсь?
Вижу: нет уж той деревни, лебеда кругом.
Даже места не нашёл я, где стоял наш дом,
Где насытиться хватала хлебушка краюха,
Где меня не дождалась мать моя, старуха.
Вдруг услышу чей-то шёпот сзади за спиной,
Обернусь – бездомный пёсик вслед идёт за мной.
Думал, кто-то меня звал... Значит, показалось,
И присяду отдохнуть, чувствуя усталость.
Кто я, что я представляю, согбенный старик?
И в ушах застрянет эхом мой душевный крик.
Затыкаю пальцем уши: «Не кричи, душа!»
До чего же в отчем крае осень хороша!
И не жаль, что в моё детство сожжены мосты,
Жаль, что в жизни человечьей много суеты.
Вдруг змеёю сожаленье в мою душу вкралось,
И под самой селезёнкой набрело на жалость.
Грудь сдавило и виски, распустило сопли -
То ль, ресницы, от тоски, то ль от слёз, промокли.
...Отчий край: мосток да речка, улочки кривые.
Шёл старик, в слезах согбенный, от деревни Выя.
Может быть, он заблудился, может, оплошал,
И пока он шёл обратно, пёс за ним бежал.