ну что молчишь, дорогая, пора?
я не стану держать, цепляться зубами,
выгрызая моменты, где руками врала
до слёз, которые, я собирал губами.
ты ведь не моя и не красноречивая,
как девицы, после бокала белого.
мне тревожно и мне осточертело,
выпрашивать тебя быть смелою.
да и если честно, я и сам то
никогда не относился к сильным,
уверенным в себе мужчинам,
лишь прятал юношеские черты лица за щетиною.
всем рассказывал, всех учил,
что стакан не выход, не лечит раны,
топча подошвы в поисках приюта,
где наливают после любви.
как оказывается, я ничего в ней не знаю
и ровно настолько же понимаю жизнь,
коль охотно лащусь об шершавые пальцы,
неся себя к ним, как к алтарю.
не молчи! я прошу, дорогая!
я дурак, ведь не знаю о тебе ничего.
об какие такие горы, у тебя стерты ладони
и стали тебе ли, они теперь превыше всего?
одевали ли раздевающие?
видели ли твою нагую душу?
если видели, кто над ней не надругался,
подобно отсутствующей дождь над сушей?
где сейчас, готовые за тебя лечь костями,
заплёвывавшие лица, рты людей,
что несли в твою сторону несуразные речи
и скажи, почему они ушли без вещей?
ну что молчишь, дорогая? пора!
не виляя, вот как на духу!
ты всё это время врала
лишь одному.
своему
отражению
в зеркале.