Итак, в конце лета 1844 года, обласканный европейской публикой, прессой, художниками и властями Европы Айвазовский возвратился в Петербург. Петербургские художники, музыканты и литераторы шумно чествовали Айвазовского. В мастерской Брюллова и на квартире братьев Кукольников торжественно отмечал весь художественный и литературный Петербург триумфальное возвращение художника.
В Художественной академии понимали, что им тоже необходимо признать заслуги художника, чтобы за границей молчание на родине не было дурно истолковано. Конечно, высокое почести в Италии, Франции, Англии, Голландии давали право Айвазовскому надеяться, как минимум, на похвалу в родной Академии.
Профессор Зауэрвейт представил Академии все заслуги художника, подчеркнув, что -"... заслужив похвалу и награды, как ни один из пенсионеров не имел счастья когда - либо себе приобресть, я себе в обязанность поставлю предложить, во уважение упомянутых достоинств, вознаградить его званием академика."
13 сентября 1844 года Совет Академии художеств единогласно присвоил Айвазовскому звание академика. Художнику было 27 лет. Ещё через несколько дней Аёвазовский был причислен к Главному Морскому штабу в звании первого живописца с правом носить мундир Морского министерства "с тем, чтобы звание сие считать почётным."
Художнику было поручено написать виды русских портов и приморских городов. Задание было серьёзное, и Авазовский за несколько месяцев - с присущей ему энергией - выполнил задание. Параллельно он много работал и над другими картинами.
Петербургские аристократы, падкие на моду, покупали полотна молодого Айвазовского. В петербургских домах появлялось всё больше работ художника. Особенно много картин приобрёл министр юстиции Панин. Это было удивительно, т.к. он имел репутацию чёрствого, бездушного человека, холодного и высокомерного. Но, увидев картины Айвазовского, впервые в жизни расчувствовался, что - то шевельнулось у него в груди.
Особенно понравилась Панину картина "Лунная ночь в Амальфии", в которую художник вложил всю свою любовь к Италии и её природе. Панин послал Айвазовскому дорогую чашку севрского фарфора и несколько кустов цветущих розанов. Это было весной и цветущие розаны свидетельствовали об особом расположении Панина к художнику.
Слухи о художнике не могли не дойти до царя, и Николай Первый отправился к Панину, чтобы посмотреть на приобретённые им полотна Айвазовского. Царю они так понравились, что он сказал:
- Они прелестны! Если бы можно было, то, право, я отнял бы их у Панина.
Слова царя облетели петербургские салоны, и светские женщины устроили настоящую охоту на молодого человека: каждая хотела заманить его в свой салон. От многих приглашений он отказывался, но были дома, где он чувствовал себя комфортно и с удовольствием их посещал.
Одним из таких домов был дом княгини Одоевской. Но художник приходил не к княгине, а её мужу, князю Одоевскому. У Одоевских было заведено: у княгини собирались её гости, у князя - свои. Именно в этом доме Айвазовский познакомился с худощавым человеком невысокого роста и светлой бородкой. Его мучил кашель, и он часто прикладывал платок к губам. Человеком этим был Виссарион Григорьевич Белинский.
Айвозовского встреча с Белинским взволновала. В Италии он вместе с Гоголем читал статьи Белинского об искусстве. Белинский, в свою очередь, удивился: он ожидал встретить самоуверенного молодого художника, а увидел симпатичного, с умным лицом, украшенным чёрными бакеенбардами, молодого человека. Белинский сердечно пожал руку Айвазовскому.
Белинский считал, что итальянский цикл картин художника полон счастья и безмятежности, отвлекая от общественной жизни. Искусство, считал критик, должно служить общественныим интересам. Айвазовский немного огорчился и оробел.
После этого художник пересмотрел своё отношение к живописи. Он не выходил из мастерской, работая над новой картиной. Когда работа была завершена, Айвазовский пришёл к Белинскому, чтобы показать её и услышать мнение критика. Белинский очень любезно встретил художника в своей небольшой, безукоризненно чистой квартире, где везде было много цветов и книг. Хозяин и гость сердечно разговаривали, всё более и более проникаясь симпатией друг к другу.
Наконец Айвазовский показал свою последнюю работу: группу людей, спасающихся после кораблекрушения. Волнение волн ещё не улеглось, но в смелых людях, их позах было столько воли к жизни, что становилось ясно - они стихию победят.
- Вот за это спасибо! - воскликнул Белинский. - Я вижу, что для вас жизнь не только весёлое пиршество, не праздничное ликование, но поприще борьбы, лишений и страданий.
Айвазовский был счастлив: все дни, уединившись в мастерской, он работал над картиной и принёс её, как идут на трудный экзамен или а исповедь а самому близкому человеку.
Долго восхищался Виссарион Григорьевич картиной. Затем мягко посоветовал:
- Уезжайте отсюда, Иван Константинович. Погубит вас Санкт - Петербург. Не для таких, как вы, этот город. На днях говорили у Одоевского, что царь намерен заказать вам множество картин. Вы погубите свой счастливый дар на царских заказах и на заказах его вельмож. Рабство кругом здесь, а писать ваши творения надо на воле. Уезжайте к свому Чёрному морю, подальше от царя, и трудитесь там для будущего. Будущее России прекрасно, и наши внуки и правнуки, которые будут счастливы и свободны, не забудут вас.
Белинский притянул к себе художника и сердечно обнял.
Слова Белинского заставили Айвазовского переосмыслить многое. Он понял, что тот прав: из художника можно превратиться в служителя трону. И решил Айвазовский уехать из Петербурга.
Весной 1845 года Айвазовский отправился домой, в родную Феодосию.
На окраине города он купил участок земли и стал строить дом по собственному проекту. Художник хотел, не только иметь удобное для работы место. Он мечтал, чтобы дом его стал тем местом, где молодые художники пройдут школу живописи.
Отъезд Айвазовского в Петербурге вызвал неоднозначную реакцию. Кто -то отказывался понимать, как молодой, жизнерадостный, окружённый славой и вниманием, любящий общество, театр, он добровольно оставляет всё это и поселяется где - то на окраине России. Но друзья Айвазовского знали, что было причиной - художник моря не может жить вдали от вдохновительницы его таланта - морской стихии.
Когда Айвазовский оставил Петербург, царь находился в Риме, где осматривал достопримечательности вечного города. Восхищаясь архитектурой, Николай Первый оставался равнодушным к искусству русских художников, которые в то время жили в Риме. Царь купил несколько совершенно посредственных картин иностранных живописцев.
Но в картинной галерее Ватикана царь обратил внимание на картину Айвазовского "Хаос". Царь был польщён, что папа приобрёл картину русского художника. И в голове царя возникла идея: приблизить художника к себе, чтобы он служил русскому престолу.
Вернувшись в Петербург и узнав об отъезде Айвазовского, царь был взбешен: не удалось заставить служить трону Пушкина, Глинку, Брюллова, а теперь ещё Айвазовский улизнул за тридевять земель, на самую окраину империи. Кто же прославит его царствование?
Да, не всё могут короли! Николай Первый без удовольствия ещё раз убедился, что все известные сочинители и живописцы избегают царских милостей.
Как складывалась жизнь Айвазовского в родной Феодосии, узнаем после короткой передышки.
P.S. Вот он - тот самый "ХАОС".